Как отмечалось выше, 144 кандидата представили в ОИКи необходимое число подписей. Суммарное количество представленных и проверенных подписей точно неизвестно, так как только для 73 кандидатов мы знаем эти числа. У этих 73 кандидатов число проверенных подписей составило 386 783. Если экстраполировать эти данные на всех 144 кандидатов, то получится около 760 тыс. подписей.

Закон позволяет избиркомам проверять либо все представленные подписи, либо делать выборочную проверку (не менее 20% от требуемого числа подписей). Московские избиркомы по рекомендации МГИК проверяли все подписи. При этом большинство кандидатов сдали подписи в последние дни перед окончанием срока сдачи документов на регистрацию, поэтому все это огромное количество подписей проверялось в короткие сроки.

В среднем на одну ОИК пришлось примерно по три кандидата, сдавших подписи. Однако их распределение было неравномерным. У трех ОИК (№ 17, 21 и 28) было всего по одному такому кандидату, зато у других трех (№ 14, 42 и 43) – по семь кандидатов.

Как отмечалось в разделе 4.4, проверка состояла из трех частей – визуальная проверка членами рабочей группы, проверка почерковедами и проверка по Регистру избирателей. О том, как проходили проверки в разных ОИК – ниже свидетельства разных участников. Сначала свидетельства, полученные лично (без указания имен свидетелей).

«Каждую книгу исследовали два члена рабочей группы, по обнаруженным замечаниям оставляли закладки, затем передавали почерковедам» (председатель ОИК).

«Проверка проходила в актовом зале управы, помещение достаточно большое. За столом в центре зала сидели члены рабочей группы. Нас попросили сесть на стульчики вдоль стены зала. У дальней от нас стены в уголке стоял стол, за которым сидел эксперт-криминалист, он находился отдельно от основной группы. Приближаться к столу рабочей группы было запрещено. Проверяли около 8 часов. Каждому члену рабочей группы роздали по папке и они их смотрели и что-то помечали с помощью наклеек-маркеров. Никаких переговоров между ними или нами не было. Ввод данных для проверки по базам данных происходил в последующие дни без нашего участия в специальной секретной комнате, куда вообще нельзя заходить» (представитель кандидата).

«Я проверял медленнее всех. У остальных на папку ушло порядка 2–2,5 часов. Я же проверил только половину за 4 часа. Эксперт смотрела сама, также к ней подходили члены рабочей группы и что-то она выписывала к себе» (член рабочей группы).

«Подписные листы смотрели всей комиссией, количественно не помню, но присутствовали 8–10 человек, проверяли все, кроме председателя и секретаря. Был один почерковед. При проверке листов [кандидата А] почерковед не проверяла все подписи, а только обращала внимание на сомнения членов рабочей группы (которые исходили только от меня и еще одного члена). Для проверки листов [кандидата Б] пришли два почерковеда, один не был включен в рабочую группу и был удалён по моему требованию. Проверка длилась 7 часов и эксперт проверял все листы. В проверке по Регистру участвовали некие члены рабочей группы (вероятно секретарь и зампред), которые вбивали данные из листов в таблицу, которая передавалась системному администратору. Как выяснилось, оцифровали их до начала проверки подписей» (член ОИК).

«Можно было только издали наблюдать, как они копошатся с папками. Когда мы подходили к ним и пытались что-то выяснить, ответов не получали. Мы вообще не видели, как проходит проверка по Регистру» (представитель кандидата).

«В ОИК проверка в основном происходила при нас. Но это скорее всего был спектакль. На самом деле проверка шла вечером, ночью, в выходные без нас. Наблюдать все мы точно не могли. На ввод данных в ГАСы подавали заявку, ее проигнорировали, эту проверку мы не видели вообще. Проверку вели не более пяти членов рабочей группы, один графолог. Графолог наши листы почти не изучала. К тому же заключение составила молодая дама, а проверяла в основном пожилая дама. Молодая, возможно, час проверяла, когда подменила пожилую даму» (представитель кандидата).

«Подписные листы проверяли человек по 7–10. Друг друга не дублировали, каждую папку смотрел только один человек. В отношении [кандидата А] первые, проверившие книги, начали уходить через полтора часа. У меня заняло примерно шесть часов. Изначально почерковед в рабочей группе был один. После проверки подписей [кандидата А] приняли «резиновое» решение, не позволяющее судить о точном количестве почерковедов. По факту на проверке подписных листов обоих кандидатов присутствовал один почерковед. Проверка сведений об избирателей по Регистру осталась вне поля моего внимания. Практически не сомневаюсь, что системного администратора ГАС «Выборы» не контролировал никто. Про затраченное время на данную проверку я спрашивал в ходе заседания по регистрации, но скептически отношусь к названным цифрам (часов восемь, кажется, назвали). На проверке подписей [кандидата А] был молодой человек с распечатанными методическими материалами, лупой. Был довольно безэмоционален, все запросы (в основном, мои) на проверку той или иной гипотезы приводили к изучению подписей / надписей в подписном листе и аргументированному ответу, в котором он пояснял, почему считает так или иначе. На проверке подписей [кандидата Б] была дама, не принесшая с собой ничего. Улыбалась, осуществляла проверки значительно быстрее, количество обоснований приводила меньше, при этом мне показалось, что неправильно назвала число признаков, которые должны быть проанализированы и по которым достаточно обнаружить совпадение. Когда я подбирал надписи, сделанные одним сборщиком, и отличающиеся ровно в той степени, в какой отличались записи, сделанные разными избирателями, она игнорировала свои же аргументы и начинала искать элементы других букв, чтобы сделать вывод, что надписи одного сборщика сделаны одним лицом» (член ОИК).

А вот свидетельства из особых мнений членов ОИК.

«При проверке подписей Соловьева Александра Юрьевича комиссия некоторые подписи признавала недействительными два раза, по двум разным нарушениям, отражая в итоговом протоколе проверки два нарушения одной подписи как две подписи… Комиссия допустила огромное количество ошибок при подаче данных на проверку через базу УФМС» (С.В. Лебедев, ОИК № 3).

«Перевод сведений из подписных листов кандидата Милешина А.Л. в машиночитаемый вид и их дальнейшая проверка с использованием ГАС “Выборы” и базы МВД осуществлялась кулуарно вне рамок рабочей группы неизвестными лицами. Это касается проверки подписей, представленных другими кандидатами… Полная проверка подписных листов кандидата Янкаускаса К.С. графологом длилась более 6 часов, в то время как аналогичная проверка подписных листов других кандидатов или вовсе не проводилась (кандидат Зверев С.И.), или проводилась формально: 4800 подписей за 90 минут (кандидат Милешин А.Л.)» (Ю.В. Дударев, ОИК № 31).

«Заседание рабочей группы по проверке подписных листов было назначено на 10 июля, о чем был оповещен кандидат и члены комиссии. В указанное время проверка подписных листов не проводилась, а проходил некий фарс в виде повторного пересчета подписей… В результате проверка подписных листов фактически началась спустя сутки[1]… Рабочая группа по проверке подписных листов Янкаускаса заседала около 10 часов. Подписные листы кандидатов Зверева и Милешина проверялись около 1,5 часов» (Д.А. Кузнецов, ОИК № 31).

«У графолога на проверку 8 папок с подписными листами Малахова ушло всего около трех часов» (Т.В. Ипатова, ОИК № 35).

В отношении почерковедов в жалобах многих кандидатов были однотипные претензии. Некоторые почерковеды, проверявшие подписи, не были официально включены в состав рабочей группы ОИК ее решением. Были случаи, когда проверял подписи один почерковед, а заключение подписывал другой. Возникали сомнения и по поводу того, что в официальных документах почерковеды именовались специалистами, в то время как закон требует, чтобы подписи проверяли эксперты. Все эти претензии отвергались МГИК и Мосгорсудом.

Проверка по Регистру избирателей повсеместно проводилась за закрытыми дверями – в помещении ГАС «Выборы», куда представители кандидатов не допускались. При этом, как показали проверки, проведенные кандидатами и затем подтвержденные МГИК, ЦИК и судом, значительная часть сведений об избирателях вводилась с ошибками. Кандидаты высказывали подозрения, что ошибки делались сознательно. Однако в большинстве случаев ошибки были связаны с трудночитаемыми фамилиями, именами и отчествами, а также с плохим почерком лиц, заполнявших подписные листы. Тем не менее, очевидно, что присутствие представителей кандидатов при проверке позволило бы существенно сократить количество ошибок.

В документах ОИК нет информации о том, данные какого количества избирателей на основании проверки по Регистру были признаны сомнительными и направлены для проверки в МВД. Однако такую информацию нам удалось получить в отношении ряда кандидатов на основании судебных решений или от представителей кандидатов. Она представлены в таблице 4.4.

Таблица 4.4. Проверка сведений об избирателях по Регистру избирателей и базе данных МВД

^*Число подписей, которое должно было быть забраковано на основании справки МВД.

Как видно из таблицы, 13 представленных в ней кандидатов делятся на две группы. У восьми из них в запросе было менее 200 записей, у пяти – более 600. У всех пяти значительная часть «сомнительных» сведений оказалась соответствующей базе данных. Из этих пяти только у Г.В. Гудкова доля забракованных подписей получилась немногим более 50%, у остальных четырех – менее 50%, причем у И.В. Яшина и Е.Л. Русаковой соответственно всего 25 и 20% (насколько законно были забракованы эти подписи, будет показано в разделе 5.4).

У восьми кандидатов с числом «сомнительных» записей менее 200 ситуация различалась. У К.М. Никитина также доля забракованных подписей получилась небольшая (30%). У остальных семи по пункту 3 вообще не было забраковано ни одной подписи. Однако причины этого разные.

Так, у Р.А. Ильина подписи, забракованные по справке МВД, по неграмотности комиссии были квалифицированы как недостоверные (см. подраздел 5.4.1). У Л.И. Гусевой, Д.А. Захарова, В.В. Присняка и Т.В. Гордиенко по справкам МВД не были забракованы подписи, поскольку ответы из МВД пришли в ОИК слишком поздно. При этом только в отношении Т.В. Гордиенко в судебном решении указано, сколько подписей следовало забраковать (см. раздел 5.3). У П.С. Федорова, как пояснил суду представитель ОИК, наличие расхождений не подтвердилось. По И.А. Назаровой информации нет.

Таким образом, мы видим, что у большого числа кандидатов МВД не подтвердила значительную часть «сомнений», вызванных расхождением между сведениями в подписных листах и Регистром избирателей. И этот факт требует осмысления и разбирательств. Он означает либо низкое качество Регистра избирателей (наличие в нем ошибок, пробелов и устаревших данных, а также, возможно, низкое качество поисковой системы), либо халтурную работу системных администраторов и/или членов рабочих групп ОИК (они или плохо искали, или просто в нарушение методички ЦИК включали в запрос данные, по которым не находили расхождений).

[1] Речь идет о проверке подписей К.С. Янкаускаса. Как позже пояснил автор особого мнения, проверка 10 июня не проводилась намеренно, поскольку в этот день в ОИК приехал для наблюдения за проверкой член СПЧ И.Г. Шаблинский.