Можно ли оспорить результаты московских выборов?

(репортаж из зала суда)

Два дня (18 и 19 марта) в Мосгорсуде слушалось дело по жалобе М.Ю. Ильина на Московскую городскую избирательную комиссию (МГИК). Это было одно из многих дел по оспариванию результатов выборов депутатов Мосгордумы 16 декабря 2001 г. Хотя я не присутствовал на других процессах, думаю все же, что дело это не совсем типично – хотя бы в том, что в качестве третьих лиц в нем участвовали московские отделения четырех ведущих политических партий. Вашему вниманию предлагается репортаж об этом заседании.

Назарова А.М. – федеральный судья, один из главных специалистов Мосгорсуда по избирательным спорам

Два народных заседателя, на протяжении всего процесса (после объявления отказа в отводе судьи) не произнесшие ни слова (хотел было написать "не открывшие рот", но вспомнил, что рот они все же открывали – чтобы зевнуть)

Секретарь, длительное время смотревшая в окно вместо того, чтобы фиксировать в протоколе выступления

Ильин Михаил Юльевич – заявитель, бывший депутат Мосгордумы (1995-97 гг.), кандидат в депутаты на выборах 2001 г. по избирательному округу № 18 (занял третье, последнее место, получив 9,8% голосов)

Рачикова Ольга Николаевна – представитель МГИК (ответчика), адвокат, член МГИК с правом решающего голоса

Лукашев Юрий Георгиевич – представитель МГО КПРФ (третьего лица), член МГИК с правом совещательного голоса от КПРФ

Прохоров Вадим Юрьевич – представитель регионального отделения СПС в Москве (третьего лица), адвокат, член ЦИК с правом совещательного голоса от СПС

Ладыгин Олег Вячеславович – представитель МГО ЛДПР (третьего лица)

Костанов Юрий Артемович (участвовал только во второй день) – представитель Региональной партии "Яблоко" г. Москвы (третьего лица), председатель президиума Московской коллегии адвокатов "Адвокатская палата", кандидат в депутаты Госдумы 1999 г. по списку "Яблока" (номер 2 в Ростовско-Черноземной региональной части)

Бузин Андрей Юрьевич – представитель Региональной партии "Яблоко" г. Москвы (в первый день) и Ильина М.Ю. (во второй день), член МГИК с правом совещательного голоса от Региональной партии "Яблоко" г. Москвы (в ноябре 2001 г. – январе 2002 г.), председатель Межрегионального объединения избирателей

представители окружной избирательной комиссии № 18 (третьего лица), в разные дни разные

представитель избранного по избирательному округу № 18 депутата Лобка Г.В. (третьего лица)

Несколько комментариев по составу участников. Как видно, интересы московских отделений СПС и "Яблока" представляли адвокаты федерального уровня (по неофициальной информации, личные адвокаты Б.Е. Немцова и Г.А. Явлинского). Здесь, впрочем, не обошлось без накладок.

В первый день суда Прохоров представил суду доверенность не от регионального отделения СПС, а от федеральной партии. В конце заседания Лукашев пытался выяснить, от кого доверенность у Прохорова, но получил ответ и от Прохорова, и от Назаровой, что представлена доверенность от московского отделения. После заседания Лукашев убедился, что это была неправда. На следующий день Прохоров представил доверенность от регионального отделения. Однако Лукашев потребовал, чтобы выступления Прохорова в первый день были изъяты из протокола.

От какой организации (федеральной или региональной) доверенность у Костанова, никто проверить не догадался. Еще несколько штрихов. Первое заседание было назначено на 28 февраля (оно было отложено, так как Ильин потребовал участия народных заседателей). Пришедший на это заседание Костанов говорил другим участникам процесса, что не знает, что такое "соглашение четырех". 18 марта он охотно уступил право представлять "Яблоко" Бузину. Однако, получив после заседания (очевидно, от Прохорова) информацию о позиции Бузина, добился от Бузина отказа представлять "Яблоко" на этом процессе. В результате позиции "Яблока" в первый и второй день существенно различались.

Жалоба (или исковое заявление, как ее назвал Ильин) содержала требования признать недействительным решение МГИК № 24/1 от 18 декабря 2001 г. "Об установлении общих результатов выборов депутатов Московской городской Думы 16 декабря 2001 года", признать недействительными выборы депутатов Мосгордумы по г. Москве, признать недействительными выборы депутата Мосгодумы по избирательному округу № 18.

Жалоба состояла из трех пунктов. В первом пункте Ильин обвинил МГИК в "неприятии мер к пресечению противоправных действий не зарегистрированного в установленном порядке избирательного блока" (имея в виду "соглашение четырех"). Второй пункт содержал обвинение МГИК в "самоустранении от процесса получения избирательных бюллетеней". В третьем пункте территориальные комиссии районов Выхино-Жулебино и Кузьминки обвинялись в нарушении порядка исключения избирателей из списков избирателей.

Многое в тексте этого искового заявления вызывает недоумение. Во-первых, избирательное законодательство предусматривает возможность отменить незаконное решение избирательной комиссии, но не признать его недействительным. Во-вторых, оспариваемое решение МГИК было принято на основе соответствующих решений и протоколов 35 окружных комиссий, и поэтому оно может быть отменено только в случае отмены решения о результатах выборов хотя бы одной из ОИК. В-третьих, решение о признании выборов действительными или недействительными принимается отдельно по каждому избирательному округу, а признание недействительными выборов депутатов в целом по городу законом не предусмотрено. В-четвертых, если в заявлении содержится требование признать недействительными результаты выборов по округу № 18, т.е. отменить решение ОИК № 18 о результатах выборов, то почему окружная комиссия выступает на суде в качестве третьего лица, а не соответчика?

Эти недоуменные вопросы следует адресовать не только заявителю, но и судье, принявшему дело к рассмотрению.

Есть и более мелкие вопросы. На каком основании Ильин в пункте 1 утверждает, что "соглашение четырех" – это избирательный блок (к этому вопросу мы еще вернемся)? Почему в заголовке пункта 3 заявитель обвиняет территориальные комиссии в нарушении п. 7 ст. 46 московского закона о выборах, в котором определяется число бюллетеней, передаваемых УИК, а в тексте пункта речь идет об исключении избирателей из списков, что регулируется п. 6 ст. 9 того же закона? Почему в списке приложений к заявлению нет копии оспариваемого заявителем решения МГИК?

Позиции большинства сторон были вполне очевидны. Партии, не входившие в "список" (КПРФ и ЛДПР), с теми или иными оговорками поддерживали позицию Ильина. Представители МГИК, ОИК и избранного депутата отвергали все претензии заявителя, считая их абсолютно необоснованными. Прохоров и Костанов, представлявшие партии, вошедшие "список" (СПС и "Яблоко"), заявили, что интересы их партий связаны только с первым пунктом заявления, и по этому пункту они выступали на стороне ответчика.

Иную позицию занимал Бузин, представлявший "Яблоко" в первый день. Он отметил, что "Яблоко" выдвинуло семь кандидатов, из которых в "список" попали лишь трое, и только эти трое были избраны. Бузин отметил, что ни Явлинский, ни "Яблоко" не участвовали в агитации за "список". По его мнению, эта агитация была организована московской исполнительной властью, и она в конечном итоге привела к поражению не вошедших в "список" кандидатов от "Яблока".

Кроме того, Бузин активно поддержал Ильина по второму и третьему вопросам, считая, что для партии, внесшей существенный вклад в разработку избирательного законодательства, выявление нарушений этого законодательства представляет несомненный интерес.

На обоих заседаниях Ильин заявлял большое количество ходатайств (всего около 15). Небольшая их часть была удовлетворена – те, что были связаны с приобщением к материалам дела дополнительных документов. Большая же часть ходатайств касалась вызова свидетелей и затребования документов избирательных комиссий. Против удовлетворения этих ходатайств активно возражали представители ответчика и поддерживающих его третьих лиц. И суд поддержал позицию ответчика, тем самым отказавшись от возможности полного и всестороннего исследования дела. Правда, нужно отметить, что и заявитель недостаточно хорошо мотивировал свои ходатайства.

Небольшое количество ходатайств заявили и представители КПРФ и ЛДПР. Эти ходатайства также были отвергнуты.

Особо следует отметить отвод, который представитель КПРФ Лукашев заявил судье Назаровой. Отвод был мотивирован тем, что в одном из дел, в котором участвовали представители КПРФ, Назарова допустила процессуальные нарушения, а в другом – необъективность. Отвод не был поддержан ни одной из сторон и не был удовлетворен. На следующий день Лукашев вновь заявил отвод, основываясь на ошибке судьи, допустившей Прохорова к участию в процессе без надлежащей доверенности. Но Лукашеву было разъяснено, что после начала рассмотрения дела по существу отвод заявлять никто не вправе.

Первый пункт заявления Ильина во многом повторял то, что уже не раз обсуждалось в МГИК и в суде. Еще 30 ноября, сразу после публикации "списка" в "Московской правде", в МГИК поступила жалоба "яблочника" И.Р. Вильданова, члена ОИК № 1 с правом решающего голоса. С разбором этой жалобы МГИК тянула до 15 декабря.

МГО КПРФ пошла первоначально по другому пути, обратившись в Мосгорсуд с жалобой на бездействие МГИК в отношении "списка". В удовлетворении этой жалобы было отказано, в частности, на том основании, что заявитель не обращался с жалобами во МГИК и "при таких обстоятельствах у суда нет оснований полагать, что МГИК не выполнила возложенные на нее законом обязанности".

В решении суда (судья В.А. Емышева) содержится замечательный пассаж: публикация "списка" в "Московской правде" "характера предвыборной агитации не носила, т.к. из избирательного фонда не оплачивалась". Замечательное у наших юристов представление о причинно-следственных связях!

После этого уполномоченный представитель МГО КПРФ А.И. Поротиков обратился с жалобой во МГИК. Туда же подали жалобы и несколько избирателей. Все эти жалобы комиссия обсуждала 15 декабря, накануне дня голосования. И приняла решение не считать публикацию "списка" предвыборной агитацией.

Уже после выборов с аналогичной жалобой в Мосгорсуд обратилась МГО ЛДПР. И им в удовлетворении жалобы было отказано.

И вот вновь представитель МГИК повторяет те же аргументы: публикация "списка" – не агитация, а лишь "информирование избирателей" о позиции лидеров партий. При этом определение понятия "предвыборная агитация", которое дано в избирательном законодательстве, и МГИК, и суд игнорируют. Член Центризбиркома юрист Прохоров уклоняется от ответа на этот не самый сложный вопрос: он не считает себя достаточно компетентным (да уж, Назарова несомненно компетентней!). Его позиция понятна: сказать, что это – не агитация, значит поставить под сомнение свою репутацию юриста; сказать, что агитация – значит, оказать поддержку заявителю.

Разумеется, если не считать то, что делалось для пропаганды "списка" агитацией, то и нарушений никаких не было.

Многие из тех, кто выступает против "списка четырех", пытаются доказать незаконность самого списка. Вот и Ильин написал о "незаконных действиях незарегистрированного в установленном порядке избирательного блока".

На самом деле "соглашение" избирательным блоком не является. Хотя бы потому, что никакого решения о вхождении в блок партии, чьи лидеры поставили свои подписи под списком, не принимали. Более того, представитель СПС специально отметил, что лидеры подписали соглашение в частном порядке, а не в качестве руководителей своих партий.

Имели ли право лидеры или представляемые ими партии выдвигать список? Вопрос некорректный: в соглашении нет слов о выдвижении, там сказано, что лидеры приняли решение "представить" единый список кандидатов. Действительно, официально все кандидаты из "списка" были выдвинуты либо избирателями (31 из 35), либо избирательными объединениями, уведомившими МГИК о своем участи в выборах (региональными организациями СПС и "Яблока"). Так что "представление" списка не имеет никакого отношения к процессу выдвижения и регистрации кандидатов. Ильин в конце концов это понял и снял первые три подпункта в пункте 1 мотивировочной части заявления.

Остальные подпункты были связаны с агитацией. Для этого нужно было доказать, что публикация "списка" и многочисленных статей в его поддержку является агитацией. Представитель МГИК пошла по самому примитивному пути, доказывая, что все это – не агитация. Однако ее аргументация могла подействовать только на предвзятый суд.

На самом деле здесь все не так просто. Начать с того, что само по себе обращение (без списка) агитацией, действительно, не является: нет объекта, за который можно агитировать. Но вот "список" опубликован, и ситуация меняется.

То, что было опубликовано в "Московской правде" 30 ноября – обращение вместе со списком – не признать агитационным материалом может только очень упертый человек. Но сразу возникает вопрос: а является ли эта публикация нарушением закона? Редакция газеты всю ответственность взяла на себя: ни кандидаты, ни Мэрия ее не заставляли, публикация сделана по инициативе редакции да еще по просьбам читателей! А у нас до сих пор в законе нет запрета на публикацию никем не оплаченных агитационных материалов по инициативе редакции. Если кто не верит, пусть сам попробует найти такой запрет!

На месте руководства МГО КПРФ я бы немедленно направил в "Московскую правду" письмо с просьбой опубликовать список кандидатов, выдвинутых и поддержанных этой партией (12 выдвинутых плюс 9 поддержанных). Вот если бы газета этот список не опубликовала, тогда можно было бы говорить о неравенстве кандидатов и даже с достаточными основаниями утверждать о злоупотреблении должностным положением со стороны Лужкова. Но они этого не сделали, и теперь можно только разводить руками.

Другое дело, что по инициативе Бузина в московский закон о выборах (в п. 2 ст. 37) была введена норма, запрещающая государственным и муниципальным СМИ (т.е. подпадающим под действие п. 3 ст. 37) размещать агитационные материалы иначе как в порядке, предусмотренном другими пунктами этой статьи. То есть в этих СМИ агитационные материалы могут размещаться только по представлению кандидатов и с соответствующей ремаркой (на бесплатной основе или оплачено из фонда). Странно только, что на эту норму Бузин в своем выступлении не ссылался.

К таким СМИ относится и еженедельник Правительства Москвы "Тверская, 13". Эта газета сначала опубликовала обращение "четверки", а потом в каждом номере была какая-нибудь статья, в которой выражалось положительное отношение к соглашению и "списку". А в последнем перед выборами номере появился и сам "список", но оплаченный из избирательного фонда депутата В.С. Груздева.

Можно ли назвать агитационными статьи в "Тверской, 13" (а также опубликованное в этой газете интервью Вице-премьера Правительства Москвы, члена МГИК А.В. Петрова, в котором также одобрялось соглашение)? Я придерживаюсь той же точки зрения, что и Ильин с Бузиным: да, это агитация. Однако доказать агитационный характер подобных материалов до сих пор никогда не удавалось.

Один из главных аргументов заявителя и его представителя состоял в том, что "соглашение" было инициировано московской исполнительной властью (после выборов журналист "Тверской, 13" заявил об этом прямо) и эта власть, в нарушение закона, активно участвовала в его пропаганде. Безусловно, "соглашение" было межпартийным только по форме: по сути это был договор между Мэрией и партиями (см. "Еще раз о соглашении четырех"). Но доказать это не так просто.

Если бы противники "списка" лучше подготовились к судебному заседанию, они смогли бы привлечь некоторые дополнительные факты, свидетельствующие об использовании административного ресурса. Так, представитель СПС утверждал, что обращение подписывалось в нерабочее время и не в помещении органов государственной власти. Однако по свидетельству нескольких СМИ оно было подписано в здании Мэрии на Тверской, 13 (в Белом зале). О времени подписания нет точных данных, но по свидетельству Михаила Тульского (интернет-газета SMI.RU) встреча началась в 16 часов. Еще одно косвенное свидетельство: телеканал "REN-TV" сообщил о соглашении в тот же день в 19 часов.

И еще один любопытный факт: 10 ноября "МК" сообщил: "Пресс-центр мэрии Москвы распространил обращение лидеров четырех партий – "Отечества", "Единства", СПС и "Яблока", сделанное ими после согласования единого списка кандидатов на выборы в Мосгордуму". Нужны ли еще доказательства участия органов исполнительной власти Москвы в поддержке "списка"?!

Впрочем, не приходится сомневаться, что даже если бы эти факты были озвучены на суде, на решение суда они бы не повлияли.

Одним из важных фактов, представленных суду, был договор, заключенный партиями с ЗАО "Постер Паблисити". Об этом договоре следует сказать особо.

Фирма брала на себя издание и распространение листовки, содержащей обращение "четверки" и "список". В качестве заказчика выступали 4 партии: городские организации "Отечества", "Единства" и СПС, а также "Яблоко" (почему-то федеральное). Подписи под договором стояли странные. Так, от имени СПС его подписала руководитель аппарата городской организации Т.В. Новицкая (Прохоров утверждал, что она по телефону ему сказала, что имела доверенность на подобные действия). От имени "Яблока" подписал С.В. Иваненко (должность не указана).

Договор предусматривал, что работа будет оплачена из избирательных фондов 35 кандидатов, приложением к договору должны были стать финансовые обязательства кандидатов. МГИК смог представить финансовые обязательства только 30. Стоимость работ по договору – 1,18 млн. руб. Кандидаты обязывались платить 1/35 часть, т.е. 33,8 тыс. руб. Если 5 кандидатов не оплатили этот агитационный материал, кто платил за них?

В отношении остальных 30 тоже нет уверенности, что они оплатили: финансовые обязательства – это еще не факт оплаты. Ильин вместе с КПРФ и ЛДПР ходатайствовал о затребовании финансовых отчетов кандидатов. Суд не счел нужным ничего проверять.

Между прочим, 33,8 тыс. руб. – это больше 1% от предельной суммы расходов избирательного фонда, и использование такой суммы помимо избирательного фонда является, согласно разъяснениям МГИК, утвержденным 1 ноября 2001 г., существенным нарушением порядка финансирования избирательной кампании.

Второй пункт заявления большого интереса не представлял. Ильин уличил МГИК в формальном нарушении закона: закон требует, чтобы бюллетени заказывала МГИК, а далее их в типографии должна принимать по акту комиссия, сделавшая заказ. А получали бюллетени (и формально, и фактически) окружные комиссии. Представитель МГИК доказывала, что нарушения не было: МГИК заказывала бюллетени вместе с окружными комиссиями – первая определила технические условия, последние – текст и тираж. Поэтому, мол, можно считать, что и ОИКи заказывали бюллетени, а значит, они могли и получать. Все это очень зыбко, но главное – даже если признать данный факт нарушением закона, нет никаких оснований утверждать, что это нарушение повлияло на волеизъявление избирателей.

Другое обвинение состояло в том, что бюллетени при передаче в типографии не пересчитывались. А после оказалось, что пачки содержат не то количество бюллетеней, которое на них указано. Ильин утверждает, что это могло привести к неконтролируемому использованию бюллетеней.

Все это, в принципе, правильно, но такова реальность, которая повторяется на каждых выборах. Нет возможности пересчитывать сотни тысяч бюллетеней в типографии. Другой вопрос: почему типография не может обеспечить точный подсчет при упаковке?

Если бы у заявителя были хоть какие-нибудь факты, свидетельствующие об использовании неучтенных бюллетеней! Тогда и неточный подсчет при упаковке можно было интерпретировать по-другому.

Третий пункт заявления был аналогичен жалобе другого кандидата по округу № 18, В.Е. Костюченко, которая рассматривалась в Мосгорсуде 27 февраля 2002 г. Оба кандидата заподозрили, что при уточнении списков избирателей в участковых комиссиях районов Выхино–Жулебино и Кузьминки происходило массовое незаконное исключение избирателей из списков с целью натягивания 25%-ного уровня явки.

Представители МГИК и ОИК соглашались, что исключение избирателей имело место. Но они отрицали, что оно было незаконным.

Согласно ГПК, бремя доказательства лежит на заявителе. Это, в принципе, правильно. Но здесь ситуация особая. Для того, чтобы доказать, что исключение избирателей было незаконным, нужно продемонстрировать списки избирателей. А эти списки хранятся в опечатанном виде в сейфах территориальных комиссий. И закон запрещает выдавать кому бы то ни было их копии. Получается, что доказать наличие нарушений в принципе невозможно?

Судья спрашивает заявителя: Вы можете привести пример, когда избиратель жаловался на незаконное исключение из списка? Это – направление по ложному пути. Во-первых, потому, что речь идет не о том, что кому-то не дали проголосовать. А о том, что число избирателей было искусственно занижено с целью натянуть явку. А во-вторых, потому, что единичные факты нарушений не означают, что они носили массовый характер. Мы это уже проходили в 2000 г. в Орехово–Борисово. Тогда удалось доказать 6 фактов голосования за отсутствующих избирателей. Но прокуратура не стала проверять, нет ли других подобных фактов, хотя были основания подозревать массовый характер нарушений.

И все же у заявителя были достаточно серьезные основания для подозрений. И в ходе судебного заседания они получили дополнительные подтверждения.

Здесь я приведу данные только по району Кузьминки, которые более наглядны. Итак, начнем.

Согласно данным на 1 апреля 2001 г., по которым происходила нарезка избирательных округов, в Кузьминках числились 83 582 избирателя. Согласно протоколам об итогах голосования 16 декабря, число избирателей в списках 77 858. Убыль – 5 724 человек (или 6,8%).

В ведомости ТИК об учете избирательных бюллетеней указана численность избирателей по каждому избирательному участку. В сумме получается 82 077 человек. Неясно, в какой момент зафиксирована такая численность. Ильин и Костюченко считают, что на момент передачи бюллетеней в УИКи (первая неделя декабря). Получается, что за 10 дней убыль составила 4 219 человек (или 5,4%). Впрочем, скорее всего, в ведомости отражена численность на 1 июля 2001 г., когда проходило последнее ее уточнение. Но это – не принципиально.

Подозрительно? Безусловно. Идем дальше.

По закону исключение избирателя из списка возможно только на основании официальных документов органов, осуществляющих учет избирателей. МГИК своим решением от 1 ноября 2001 г. внесла уточнения в процедуру исключения. Согласно этому решению, МГИК должна была централизовано по техническим каналам ГАС "Выборы" передавать в ТИКи информацию об умерших избирателях, о призванных на действительную военную службу и об избирателях, находящихся в больницах и СИЗО. Информацию об избирателях, снявшихся с учета, ТИКи должны были получать в районных ОВД.

Костюченко удалось получить справку из ОВД района Кузьминки. В ней сообщается, что с 12 июля по 13 декабря 2001 г. в паспортном столе ОВД было зарегистрировано 916 человек и снято с регистрационного учета 1 864. Таким образом, убыль в связи с изменением места жительства составила 948 человек. Причем в указанное количество включены и несовершеннолетние в возрасте от 14 до 18 лет. А значит, убыль избирателей этой категории еще меньше.

А что мы знаем об исключении избирателей на основании данных, переданных из МГИК. На суде представитель МГИК ходатайствовала о приобщении к материалам дела служебной записки системного администратора МГИК (непонятно, почему Ильин был против этого ходатайства). В этой записке указано, что с 1 апреля 2001 г. в Кузьминках умерло 1 183 человека, а 289 было отправлено в больницы.

Итак, подтверждение получила убыль 948 + 1183 + 289 = 2420 человек. И это явно завышенное число: не учтен ряд обстоятельств (например, включение в число избирателей лиц, достигших 18-летнего возраста). А убыль, как мы помним, составляла 4 219.

Куда делись еще 1 799 избирателей?

Суд должен был осознать, что налицо нестыковки. И удовлетворить ходатайство заявителя о затребовании списков избирателей и документов, на основании которых производилось исключение избирателей из списков.

Но суд не стал этого делать. Ему было все ясно и так.

Впрочем, следует отметить, что даже если бы Ильину и Костюченко удалось доказать незаконность исключения из списков 6 281 избирателя (сумма по районам Выхино–Жулебино и Кузьминки), это не могло стать основанием для признания выборов по округу недействительными. Ибо прибавление этого количества к числу избирателей, зафиксированному в протоколе, снизило бы явку всего лишь до 29,2% (вместо 30,1% по данным итогового протокола), что выше, чем требуемые законом 25%. То есть нарушение (а я не сомневаюсь, что нарушение было) не повлияло на результат выборов.

Однако участники процесса говорили о том, что им важно не столько оспорить результаты выборов, сколько не оставить безнаказанными допущенные в ходе выборов нарушения. Вопрос лишь в том, правильную ли они избрали тактику, поставив во главу угла именно требование по отмене результатов выборов?

Следует отметить, что ситуация с массовым исключением избирателей из списков характерна не только для Кузьминок, но и для многих других районов Москвы, особенно в ЮАО (см. "Куда исчезают избиратели?"). Первоначально Бузин пытался вынести на суд данные об исключении избирателей по всей Москве. Но в рамках данного дела это оказалось невозможным: в заявлении Ильина речь шла только о нарушениях в районах Выхино–Жулебино и Кузьминки.

Суд отказал в удовлетворении требований Ильина, как прежде – в удовлетворении требований Костюченко и других подобных жалоб. Ильин, разумеется, обжалует это решение в Верховном суде. О вердикте Верховного суда мы узнаем не скоро.

Можно обвинять Мосгорсуд в предвзятости, в том, что он зависим от исполнительной власти. Можно еще раз вспомнить, что его председатель была по итогам прошедшей избирательной кампании награждена Почетным знаком “За активную работу на выборах” I степени. Но все это пустое ворчание.

Контроль за проведением выборов – серьезное дело, и заниматься им надо серьезно. Во-первых, необходимо оперативно собирать всю информацию, имеющую отношение к выборам. Во-вторых, ее надо оперативно анализировать. И, в-третьих, оперативно реагировать на обнаруженные нарушения.

И, пожалуй, главное. С административным ресурсом не справиться в одиночку. Нужно объединять усилия всех, кто привержен идее честных выборов, кто не хочет, чтобы результат выборов определялся прихотями вице-мэра или вице-премьера. Три года назад, создавая МОИ, мы как раз и надеялись, что сможем в рамках неполитической организации соединить силы разных партий в контроле за выборами. Не получилось.

На этом суде вместе боролись "независимые" кандидаты Ильин и Костюченко, КПРФ, ЛДПР и "полупредставитель" "Яблока" Бузин. Жаль, что такое объединение не возникло во время избирательной кампании. Жаль, что до объявления результатов выборов каждый борется только за себя.

Аркадий Любарев
25.03.2002

This document maintained by lahta-m@.votas.ru.
Material Copyright © 2002 Лахта-М