(психологические аспекты и социальные последствия судебного решения по делу об отмене результатов выборов в Дмитровском районе города Москвы)

Тимирязевский районный суд (судья Севостьянова С.В.) более двух месяцев (двенадцать заседаний) рассматривал дело об отмене результатов выборов по трем округам на выборах в муниципальное Собрание Дмитровского района города Москвы 14 марта 2004 года. Срок для такого рода дел очень большой, а объясняется он, по-видимому, той тяжелой психологической борьбой, которая происходила в душе судьи при рассмотрении дела. Ситуация, действительно, была сложная.

С одной стороны, отмена результатов по трем округам повлекла бы за собой признание неправомочности всего муниципального Собрания Дмитровского района. Между тем, избрание этого Собрания было отмечено московским правительством как особая удача по устранению “мятежных” депутатов из органов местной власти (см. выступление Вице-премьера А.В.Петрова перед депутатами Мосгордумы 17 марта 2004 г.). Естественно, что кураторы выборов от Северной префектуры и партии “Единая Россия” никак не могли допустить изменения результатов выборов. Кроме того, им было бы очень обидно, если бы их друзей и коллег – муниципальных, а может быть, даже и государственных служащих, организаторов выборов – официально признали бы уголовниками.

С другой стороны, имеющиеся по этим выборам материалы с очевидностью свидетельствовали, что результаты выборов по трем округам были сфальсифицированы (подробнее см. предыдущий материал). Если говорить более точно: в трех участковых избирательных комиссиях (№ 341, 351, 352) голоса избирателей, поданные против всех кандидатов, были засчитаны как недействительные, что позволило признать избранными трех депутатов, дополнивших муниципальное Собрание до кворума. Собрать доказательства фальсификаций совсем непросто, но на этот раз произошло необычное для российской избирательной практики явление: в территориальной избирательной комиссии Дмитровского района (ТИК) нашелся квалифицированный и принципиальный член! И в суде были представлены неопровержимые (с точки зрения здравого смысла) доказательства фальсификации: повторные протоколы об итогах голосования, составленные с нарушением закона (якобы по черновым записям!), показания свидетелей, видеозапись уничтоженной увеличенной формы сводной таблицы территориальной комиссии.

Итак, задача, стоявшая перед судьей Севостьяновой, была не из простых: либо, закрыв глаза на очевидное, оставить все как есть, удовлетворив повязанных властью чиновников разного калибра (от Вице-премьера до заворготделом Управы), либо соблюсти принцип римского права о суровости, но непреложности закона и принять решение, которое повлечет серьезные последствия для этих чиновников и легко, как правильно подсказывала судье Севостьяновой история российского государства, могло отразиться и на ней самой.

(Сделаем в скобках одно замечание по поводу российских судей вообще, основанное на нашем опыте рассмотрения избирательных споров в судах. Поведение российских судей во многом зависит от их возраста и опыта работы. Чем менее опытен судья, тем легче предсказать его решение, изучая его поведение на процессе. К судьям предпенсионного возраста также применимо это утверждение, хотя и с оговорками. А вот судьи в расцвете сил, к каковым Севостьянова и относится, иногда оказываются непредсказуемыми).

Сложное положение судьи Севостьяновой в полной мере отразилось в ходе процесса. С одной стороны, вопросы и высказывания Светланы Валерьевны свидетельствовали: она полностью понимает, что легенда, излагаемая избирательными комиссиями, не выдерживает никакой критики, а доказательства фальсификации налицо. Случалось, что Севостьянова предвосхищала вопросы заявителей, после ответов на которые, казалось бы, решение становилось предопределенным. С другой стороны, определения судьи в основном были явно не в пользу заявителей. Большинство вполне разумных ходатайств заявителей (например, ходатайство о вызове в суд членов участковых комиссий) отвергалось, зато некоторые не имеющие отношение к делу ходатайства оппонентов (например, о предоставлении в суд протокола о выдвижении кандидата от КПРФ) удовлетворялись. Неблагоприятным для заявителей оказалось и окончательное решение суда.

Решению, вынесенному 4 августа, предшествовал ряд драматических событий. Суд чуть было не закончился 15 июня, когда дело дошло до стадии заслушивания мнения прокурора. Тогда представитель прокуратуры Журавлева – о чудо! – предложила удовлетворить требования заявителей. Потом произошло следующее: дело по двум из трех округов было прекращено в связи с тем, что один из заявителей оказался ненадлежащим (см. "О надлежащих заявителях и ответчиках в судебных делах о фальсификации выборов"). После того как в Тимирязевский суд была подана новая жалоба того же содержания, но с другими заявителями, дело возобновилось. Правда, уже с другим представителем прокуратуры – Соловьевой, которая предложила жалобу не удовлетворять.

За кулисами судебного разбирательства происходило подтягивание государственных резервов на помощь местным фальсификаторам. На выручку им поспешила Московская городская избирательная комиссия, выславшая в помощь территориальной комиссии своего юриста, и прокуратура. Прокуратура, получив заявление о фальсификации на выборах (ст. 142 УК), вместо того, чтобы в десятидневный срок принять постановление, решила “подтолкнуть” нерешительный гражданский суд. Увидев явно неблагоприятный ход событий в суде, местный прокурор активно включился в дело помощи фальсификаторам. В один прекрасный момент прокуратура поручает территориальной комиссии вскрыть упаковки с бюллетенями спорных избирательных участков. Вдумайтесь в это чудесное поручение: в прокуратуру поступает заявление о преступлении, а прокуратура поручает подозреваемому провести проверку! Тесное взаимодействие Тимирязевской прокуратуры и фальсификаторов просматривается и в других действиях “государева ока”.

Вскрытие упаковок с бюллетенями было “голубой мечтой” защитников ТИК в суде (а защищал комиссию, естественно, член партии “Единая Россия”). Логика такова: не верите нашим поддельным протоколам, давайте пересчитаем бюллетени. Но вот что интересно: ходатайство об обеспечении доказательств, то есть о принятии мер по сохранности упаковок с бюллетенями, хранящимися в ТИК, было выдвинуто заявителями на первом же заседании суда. Тогда оно не было поддержано ни ТИК, ни судом. А через некоторое время ТИК и прокуратура начали настаивать на пересчете бюллетеней. Заявители, естественно указали, что с учетом того, что бюллетени в ТИК же и хранились, бессмысленно их теперь пересчитывать. Все другие свидетельства говорят о том, что итоги голосования фальсифицированы. А, пересчитав бюллетени сейчас, можно будет утверждать лишь то, что ТИК подделал не только протокол об итогах голосования, но и бюллетени.

2 августа 2004 года, на десятом заседании по делу, судья Севостьянова принимает решение о вскрытии упаковок с бюллетенями. При этом отклоняются ходатайства заявителей о пересчете погашенных бюллетеней (их количество связано с количеством недействительных и против всех), о проведении экспертизы, о подложности доказательств. Результат превзошел все ожидания заявителей: несмотря достаточное количество времени, ТИК не смог аккуратно сфальсифицировать бюллетени! Будь я руководителем Управы, я бы тут же уволил начальника орготдела (по совместительству – председателя ТИК) за конкретную неспособность к делопроизводству. Упаковка участковой комиссии № 351, так же как и 59 недействительных бюллетеней оказались опечатаны печатью комиссии № 352 (которая, кстати, находилась в другом здании).

Но вернемся к суду. Казалось бы, результаты вскрытия, даже если забыть все другие доказательства, должны были бы привести суд к решению об отмене результатов выборов, по крайней мере, по 351-му участку. Ан нет: суд тут же принимает решение об отказе в удовлетворении жалобы. Обосновать такое решение, конечно, непросто, поэтому вот уже двадцать дней (превысив на 15 дней установленный законом срок) судья Севостьянова пишет решение. Кассация, конечно, будет, хотя ее результаты предопределены опытом разрешения подобных дел в Мосгорсуде.

А теперь - о последствиях этого судебного решения. Не будем говорить о том, что каждое такое судебное решение наносит серьезный ущерб институту выборов, увеличивая разрыв между декларациями Конституции и реальной жизнью, а также разрыв между гражданами и государством.

Скажем о более приземленном: решение это приведет и уже приводит к дальнейшему росту наглости клана государственных и муниципальных чиновников, росту пренебрежения членами этого клана нормами права и морали.

В этом деле было несколько эпизодов, свидетельствующих о том, что фальсификаторы не брезгуют давлением на граждан. Жалко было смотреть на бедных педагогов – председателей участковых комиссий, когда они давали свои “чистосердечные” показания на суде. Можно посочувствовать местному предпринимателю Паницкому, который на суде показал, что он отозвал свое заявление о фальсификациях на выборах, поскольку на него было оказано давление в лице налоговой инспекции, пожарников и прочих представителей государства. Можно понять членов участковых комиссий, которые в беседах говорят о фальсификации, но заявлять об этом в суде боятся. И принятое решение принесет свои плоды на этой ниве.

Первые плоды судебного решения уже есть. Окрыленные решением члены клана начали травлю одного из заявителей, того самого члена ТИК, который единственный проявил честность, компетентность и принципиальность – Дронсейко Ларисы Николаевны. Лариса Николаевна оказалась наиболее уязвимой, поскольку сама является муниципальным служащим.

Мне бы, например, как гражданину, хотелось, чтобы казенные деньги, выделенные на выборы, а также на содержание управ, префектур и прокуратур, использовались не для фальсификации выборов, а для выявления воли избирателей. Среди многих муниципальных и государственных служащих – участников этой истории – нашелся лишь один, разделяющий мое мнение. Но это означает, что Лариса Николаевна грубо нарушила прописанные между строк законов о государственной и муниципальной службе в городе Москве правила. Между прочим, наказание здесь также неотвратимо, как должно было бы быть неотвратимо наказание за нарушение писанного закона. Ведь не накажи отступника, у других государственных служащих (к которым, кстати, и судьи относятся) может появиться соблазн работать не по правилам (понятиям), а по закону.

Притаившись на время суда, муниципальные чиновники выжидали его исхода. Было бы положительное решение, Лариса Николаевна, пожалуй, могла продвинуться по службе. А отрицательное судебное решение породило уже два документа: решение ТИК “Об обращении в районный суд о прекращении полномочий Дронсейко Л.Н. члена ТИК как систематически не выполняющей свои обязанности” и приказ по муниципалитету “О применении дисциплинарного взыскания”.

Тяжело все-таки быть российским судьей...

А.Бузин

This document maintained by lahta-m@votas.ru
Material Copyright © 2001 Вячеслав Румянцев