Пункт 1 (нарушение равенства партий в процессе информирования на федеральных телеканалах)

Пункт 2 (незаконная агитация в пользу "Единой России" и против КПРФ)

Пункт 3 (отказ 37 кандидатов от "Единой России" от мандатов)

Пункт 4 (передача мандатов С.К.Шойгу и Ю.М.Лужкова другим кандидатам от "Единой России")

Пункт 5 (несоответствия между протоколами № 1 и 2 окружных избирательных комиссий):

часть 1 (10 декабря)
часть 2 (14 декабря)

Уважаемый суд! Уважаемые участники процесса!

Я позволю себе изложить свою позицию не том порядке, в каком расположены пункты в нашем заявлении. Поскольку, как всем известно, я уделял наибольшее вниманию пункту 5, я хотел бы начать с него.

Для начала я хотел бы объяснить, чем, на мой взгляд, пункт 5 отличается от пунктов 1 и 2. Я вижу важные отличия в двух аспектах.

Первый аспект связан вот с чем. Если мы возьмем наши обвинения по пунктам 1 и 2, то там речь идет о вещах, в общем-то всем известных. Вся страна, да и, пожалуй, весь мир знают, что в этой кампании у “Единой России” было информационное преимущество, а против КПРФ велась злостная агитация. Вопрос поэтому стоит только в юридической оценке этих фактов. Так что, если суд не воспримет наши аргументы, большинство людей, не искушенных в праве, но доверяющих Верховному Суду (а я надеюсь, что Верховному Суду доверяют), так вот, это большинство решит: значит, такие у нас законы, что они позволяют так себя вести административному ресурсу.

По пункту 5 ситуация противоположная. Тот материал, который мы представили в суд, до сих пор широко не был обнародован. Теперь, когда суд завершится, он станет предметом и общественного внимания. А материал не столько юридический, сколько математический. И людей, хорошо знающих математику, у нас существенно больше, чем искушенных в избирательном праве. Значит, в этом вопросе значительное число избирателей смогут сами понять, насколько прав был Верховный Суд, принимая решение.

Второй аспект связан с тем, что нарушения по первому и второму вопросам таковы, что они по сути необратимы. Прошла передача – и все, она уже повлияла на мозги избирателей, а затем повлияла и на их волеизъявление. Теперь можно только применить карательные санкции к виновным, но вернуть сознание избирателей назад уже невозможно. И можно еще в качестве крайней меры, как это мы и предлагаем, отменить результаты выборов. То есть здесь два варианта решения: все или ничего.

А в пункте 5, во-первых, возможны промежуточные варианты решения. И, во-вторых, есть возможность, хотя бы частичная, для правовосстанавливающих мер. Здесь одно из наших требований: отменить итоговый протокол Центральной избирательной комиссии – и это требование обосновано на 100%. И дальше Центризбирком мог бы исправить хотя бы очевидные ляпы, чтобы не позориться: ведь они бросаются в глаза даже не очень искушенным людям.

Честно признаюсь, я не ожидал такой реакции представителей Центризбиркома по пятому вопросу. У меня не очень большой опыт общения с сотрудниками этой организации, но до сих пор он был в большей степени позитивным. И я ожидал, исходя из своего наивного представления, что ЦИК заинтересован в том, чтобы его протокол был точным, я ожидал, что представители Центризбиркома будут готовы к сотрудничеству в ходе процесса.

Оказалось, что представители Центризбиркома озабочены лишь ложно понимаемой честью мундира. И вот, в ответ на точные цифры и расчеты следуют лишь общие рассуждения о том, что это все предположения и фантазии. Мне не привыкать слышать обвинения в фантазиях. Но в конечном счете мне обычно удается доказать свою правоту. Так было и в 1993, и в 1995, и в 1999.

Удивительно было слышать от наших оппонентов: у вас, мол, тут научное исследование, а нам нужны точные доказательства. Как обладатель двух кандидатских степеней, я хочу вам сообщить, что в науке к доказательствам относятся не менее серьезно, чем в праве. И если суд будет тоже с пренебрежением относится к науке, мы скоро дойдем до обезьяньих процессов.

Я, может быть, неправильно понял одну из реплик представителя Центризбиркома, но все их поведение свидетельствует, что я понял правильно. Речь шла о том, что ЦИК должен руководствоваться законом – с этим, естественно, никто не спорит, но при этом было дано понять, что ничем другим руководствоваться не надо – ни логикой, ни, вероятно, даже арифметикой. Ну, с этим даже спорить не интересно.

Это было необходимое вступление, а теперь я перехожу непосредственно к цифрам.

Мы оспариваем итоговый протокол Центральной избирательной комиссии, поскольку он содержит неверные, неточные, ошибочные данные – можно разными словами это называть, суть одна.

Эти неточные данные содержатся как минимум в шести строках протокола, по крайней мере по шести строкам наличие ошибок можно считать практически доказанным. Это строки – 1, 11, 12, 13, 14 и 15. По ряду других строк есть также достаточные основания полагать наличие ошибок.

Я начну с самого очевидного факта. В итоговом протоколе Центризбиркома не выполняется соотношение: строка 11 равна сумме строк 12 плюс 14. То, что этого соотношения нет в Приложении 5, не означает, что оно не должно выполняться – точно так же, как отсутствие правил арифметики в законах, принятых Государственной Думой, не означает, что эти правила не должны выполняться.

Это соотношение четко следует из требований статьи 76, где ясно записано, что открепительное удостоверение является документом строгой отчетности. И я еще раз обращаю внимание на то, что это соотношение указано в Инструкции Центризбиркома от 25 августа 2003 года. Этот нормативный акт составлен в соответствии с законом, никем не отменен и не подвергается сомнению ни нами, ни нашими оппонентами. Поэтому довод, что данного соотношения нет в Приложении к закону не состоятелен. Особенно странной является позиция представителей Центризбиркома, которые пытаются нас уверить, что нормативный акт их же комиссии не обязателен для исполнения.

Единственным обстоятельством, при котором это соотношение может не выполняться, является составление участковой комиссией в соответствии с той же инструкцией акта об утрате открепительных удостоверений или акта о неучтенных открепительных удостоверениях – точно так же, как и в случае невыполнения баланса бюллетеней. К сожалению, мы не знаем, сколько таких актов было составлено по всей России и на какое число удостоверений. Эти суммарные данные в итоговый протокол не включены и официально не публиковались. Но это не наша проблема, а проблема Центризбиркома, который эти цифры знает – в отличие от нас. Если бы он мог доказать, что акты соответствуют той сумме, на которую расходятся числа в его протоколе, он бы это сделал.

Впрочем, по отдельным округам у меня есть данные о том, что такие акты не составлялись, и я об этом еще скажу.

А теперь я напомню, каково расхождение. Сумма строк 12 и 14 больше, чем строка 11. То есть участковые комиссии выдали избирателям и погасили в сумме больше открепительных, чем получили. Если бы было меньше, понять было бы легче: ну, потеряли, разгильдяи, но что поделаешь! А тут больше! Откуда они их взяли, из воздуха, что ли?!

Я на этом мог бы остановиться, предоставив Центризбиркому самому объяснять эту аномалию. Но хотелось все же докопаться до корней, тем более, что наши оппоненты не стали себя утруждать. И вот некоторые данные по протоколам нижестоящих комиссий. Ингушский одномандатный округ № 13: число полученных открепительных – 744, число погашенных – 972, то есть погасили больше, чем получили. Плюс еще 105 выдали. Итого только в Ингушетии расхождение в балансе открепительных – 333, опять-таки, в пользу открепительных, появившихся из воздуха. Кстати, ни одного акта о неучтенных удостоверениях.

Ставропольский край, Георгиевский округ № 54: расхождение в ту же сторону, но уже на 670. И тоже никаких актов. И из этих 670 почти все – 666 – в Курском районе.

Но все рекорды побил Преображенский округ № 199 (это, кстати, в Москве): здесь расхождение в 1987 – в ту же сторону. И тоже безо всяких актов. Но интересно, что в разных районах этого округа данное соотношение нарушалось в разные стороны. Поэтому особенно внушительно выглядит итоговый протокол ТИК района Измайлово: здесь расхождение на 2087 – в одном районе. Если мы двинемся еще глубже, то увидим, что на участке № 1037 этого района расхождение составляет 1119, а на участке № 1038 – 970. На этих двух участках погасили больше открепительных, чем получили все участковые комиссии района, вместе взятые.

Всего же это соотношение не выполняется в протоколах № 2 у 48 окружных комиссий.

Теперь я перейду к вопросу, которому уделено большое внимание в нашем заявлении и в дополнении к заявлению. Речь идет о том, что содержимое строк 11, 12, 14 и 15 должно совпадать в протоколах № 1 и 2. Опять-таки, я подчеркиваю, что это указано в Инструкции Центризбиркома. И опять-таки, это четко вытекает из закона. В протоколах участковой комиссии содержимое этих строк не может не совпадать – ни при каких обстоятельствах. А в протоколах вышестоящих комиссий несовпадение может быть вызвано одним единственным обстоятельством: признание недействительными итогов голосования на одном или нескольких участках, входящих в соответствующую территорию или округ – причем признание либо только по одномандатному, либо только по федеральному округу.

Мы знаем из итогового протокола Центризбиркома, что по федеральному округу итоги голосования были признаны недействительными лишь по 25 участкам. По одномандатным округам такой информации у нас нет. Но, опять-таки, это уже дело Центризбиркома доказывать, что расхождения были вызваны каким-либо законным обстоятельством. Не пытаются доказать – и очевидно, не могут. Вместо этого – общие рассуждения о том, что расхождения возможны в таких-то случаях. Нет, вы уж, пожалуйста, докажите, что именно такие случаи имели место – это ваша обязанность доказывать в соответствии с ГПК.

Особенно меня позабавило выступление госпожи прокурора. Из ее заключения я услышал, что расхождения по строкам 11, 12, 14 и 15 объясняются пунктами 6 и 8 статьи 16. Нет, этими пунктами можно с определенной натяжкой объяснить лишь расхождения по строкам 4 и 13, о чем я еще буду говорить. А к строкам 11, 12, 14 и 15 это все никакого отношения не имеет. Я понимаю, что госпожа прокурор не является большим специалистом в области итоговых протоколов, но зачем же так явно демонстрировать свое незнание?!

Кстати, если уж мы вспомнили об участках, на которых итоги голосования были признаны недействительными, то я должен сказать об одном явном нарушении закона со стороны Центризбиркома. Согласно пунктам 4 и 6 статьи 83, протокол окружной комиссии должен содержать число участков, итоги голосования на которых признаны недействительными, и число избирателей на этих участках. А пункт 4 статьи 89 обязывает Центризбирком опубликовать в своем официальном органе полные данные протоколов окружных комиссий.

ЦИК, действительно, опубликовал данные этих протоколов в своем “Вестнике …”, и эта публикация в деле имеется. Поэтому легко убедиться, что данных о числе участков, на которых итоги голосования были признаны недействительными, в этой публикации нет. То есть опубликованы не полные данные протоколов.

Это нарушение имеет непосредственное отношение к данному делу, поскольку оно затруднило наш анализ обнаруженных отклонений.

Тем не менее, определенный анализ был проведен, и вот некоторые его результаты. Всего окружных комиссий, в которых не совпадает содержимое хотя бы одной из строк 11, 12, 14 и 15, всего таких комиссий 70, то есть почти одна треть. И вот некоторые наиболее показательные примеры. Частично они совпадают с примерами, где не выполняется баланс открепительных, что не удивительно, поскольку речь идет об одних и тех же строках протокола.

Пример первый: Оренбургский одномандатный округ, город Оренбург, Дзержинская ТИК. В протоколе № 1 баланс открепительных выполняется, так что можно полагать, что в протоколе № 1 содержимое строк 11, 12 и 14 правильное. А в протоколе № 2 содержимое строки 11 больше, чем в протоколе № 1, на 270, содержимое строки 12 меньше на 48, содержимое строки 14 меньше на 47. Нетрудно подсчитать, что баланс открепительных нарушен на 365. Двигаемся глубже и видим, что на участке № 960 этого района в строке 11 протокола № 2 стоит число 400, в то время как в протоколе № 1 – число 40. Стоит отметить, что в протоколах большинства комиссий в строке 11 стоит число 40 – это обычная практика, когда всем комиссиям выдается одинаковое число открепительных. Учитывая это, а также то, что в протоколе № 1 баланс открепительных выполняется, можно уверенно сделать вывод, что в строке 11 протокола № 2 этой участковой комиссии содержатся неверные данные. Соответственно, неверные данные содержатся в строке 11 всех вышестоящих комиссий, вплоть до итогового протокола Центризбиркома.

Аналогично можно доказать ошибочность данных в строке 12 на примере участка № 963 того же Дзержинского района Оренбурга и на ряде других примеров.

Теперь пример по строке 15. Напомню, что это число открепительных, выданных избирателям данного участка в территориальной комиссии. Итак, Новосибирская область, Барабинский одномандатный округ, Чановская ТИК. В протоколе № 1 в строке 15 – число 19, что находится в одном ряду с данными других ТИК. А в протоколе № 2 – число 531. Какое из двух чисел неверное? Разумеется, 531 – такого огромного количества выданных в ТИКе открепительных нет нигде, даже в московских районах, где до территориальной комиссии зачастую легче добраться, чем до участковой. Таким образом, можно сделать вывод о том, что в строке 15 протокола № 2 Чановской ТИК содержится ошибка – соответственно, ошибка содержится и в строке 15 протокола № 2 Барабинской окружной комиссии и в строке 15 итогового протокола Центризбиркома.

Что касается строки 14, то есть числа погашенных открепительных, то тут ошибки наиболее наглядны. Это те самые протоколы Ингушской окружной комиссии, Курской территориальной комиссии на Ставрополье и ТИК района Измайлово в Москве. В первом случае расхождение по строке 14 между протоколами № 1 и 2 составляет 336, во втором – 666, в третьем – 2089. Во всех трех случаях содержимое строки 14 немыслимо большое, о чем я уже говорил.

Я хочу подробнее остановиться на протоколах Курской ТИК по причине, которая вскоре станет понятной. По протоколу № 1 получено открепительных 270, выдано избирателям – 45, погашено – 225. Баланс соблюдается. А по протоколу № 2 получено тоже 270, и выдано тоже 45, но погашено 891 удостоверение, то есть в три с лишним раза больше, чем получено. В этом легко убедиться, открыв номер “Вестника Центризбиркома”, который имеется в деле.

А теперь я должен сообщить то, что мне стало известно буквально в последние дни. Оказывается, 6 февраля 2204 года в 14.22 был подписан повторный протокол № 2 Курской ТИК, в котором содержимое строки 14 было уменьшено на 666, и оно стало соответствовать содержимому аналогичной строки протокола № 1, то есть 225. И одной минутой позже был подписан повторный протокол Георгиевской окружной комиссии, где содержимое строки 14 также было уменьшено на 666. Эта информация содержится на официальном сайте Ставропольской краевой избирательной комиссии. Насколько я понимаю, все сайты избирательных комиссий субъектов Федерации находятся на едином портале Центризбиркома.

В тот самый день, 6 февраля, Центральная избирательная комиссия внесла изменения и в свой итоговый протокол. Мы это постановление исследовали. Изменения были вызваны изменениями данных по округам № 86, 100 и 133. Содержимое строки 14 изменилось на 30. Представители Центризбиркома в ответ на мой вопрос подтвердили, что после 6 февраля никаких изменений в итоговый протокол комиссия не вносила.

Значит, строка 14 итогового протокола Центризбиркома вот уже 10 месяцев не является суммой соответствующих строк протоколов № 2 окружных комиссий. Почему это происходит, остается только гадать. Может быть, ЦИК смутило дьявольское число 666?

Наши оппоненты посылают нас в районные суды, на эту тему я еще буду говорить. Но вот в курский районный суд, оказывается, обращаться нет надобности. Там, на месте, протокол уже исправлен. А заставить Центризбирком исправить свой протокол может только Верховный Суд.

Теперь еще о некоторых строках. Строка 1 – число зарегистрированных избирателей. Я в своем объяснении приводил пример участка № 235 Дмитровского района Московской области, где в сводной таблице территориальной комиссии № 2 по этому участку стоит немыслимое число – 12 725. А в сводной таблице № 1 по этому же участку в 10 раз меньше – 1 272. Сразу отмечу – участок не зарубежный, а только на зарубежном участке допускается, чтобы число избирателей превышало 3 тысячи. Я полагаю, что это – достаточное доказательство того, что в строке 1 протокола № 2 Дмитровской ТИК содержатся неверные данные. Соответственно, неверные данные содержатся и в строке 1 протокола № 2 Дмитровской окружной комиссии № 105, и в строке 1 итогового протокола Центризбиркома.

В том же Дмитровском районе есть участок № 251, где число зарегистрированных избирателей по протоколу № 2 меньше, чем по протоколу № 1. Очевидно, такого не может быть в рамках закона. И такие участки есть и в других регионах. Вот еще одно свидетельство о неправильных данных в строке 1.

Строка 13 – число избирателей, проголосовавших по открепительным удостоверениям. Вот замечательный пример: Брянская область, Брянский одномандатный округ № 66, Сельцовская городская ТИК. Число зарегистрированных избирателей по протоколам № 1 и 2 примерно одинаковы, разница на 5. Число выданных избирателям бюллетеней примерно одинаково, разница на 13. А число избирателей, проголосовавших по открепительным, по протоколу № 1 – 22, а по протоколу № 2 – 1378. Откуда такой наплыв голосующих по открепительным в маленьком городке? И почему этот наплыв никак не сказался ни на числе выданных бюллетеней, ни на числе избирателей?

Дальше выясняется, что весь этот “наплыв” пришелся на один избирательный участок – № 941. И по данным протокола № 2 этого участка число избирателей, проголосовавших по открепительным – 1353, что почти равно числу выданных бюллетеней – 1365. Но по одномандатному округу выдано всего на 3 бюллетеня меньше, а по открепительным проголосовало только 2 избирателя. В общем, нетрудно понять, что в строке 13 содержатся неверные данные, соответственно, неверные данные содержатся в строке 13 протокола № 2 Брянской окружной комиссии – и в строке 13 итогового протокола Центризбиркома.

И, наконец, те данные, которые мы получили из прокуратуры Республики Адыгея. Они свидетельствуют о том, что в строке 37 протокола № 2 территориальной комиссии Тахтамукайского района содержатся неверные данные – это данные о числе голосов за “Единую Россию”. Неверные данные содержатся и в каких-то других строках – в числе голосов за другие партии. К сожалению, в ответе прокуратуры не говорится, у каких партий отняты голоса и в каком количестве.

Также в ответе прокуратуры нет информации о том, обратилась ли она в суд с требованием внести изменения в итоговый протокол территориальной избирательной комиссии. По-видимому, не обратилась. Однако очевидно, что этот протокол нуждается в исправлении. Как и протокол № 2 Адыгейской окружной комиссии, как и итоговый протокол Центризбиркома.

Итак, протокол Центральной избирательной комиссии содержит неверные данные по целому ряду строк. Таковы факты. А теперь главный вопрос: что делать с этими фактами?

Вариант первый – оставить все, как есть. То есть признать, что итоговый протокол Центризбиркома содержит неверные данные – и пускай содержит.

Вариант второй, который предлагают наши оппоненты – пусть заявители все это оспорят в районных судах. Великолепная идея! Интересно, кто-нибудь верит, что Любарев или его доверитель Сатаров способен участвовать одновременно в нескольких сотнях районных судов – по всей стране. За партии я отвечать не могу, но вот мой коллега Соловьев уже говорил, что даже КПРФ это не под силу.

И я вспоминаю замечательную фразу, сказанную одним моим коллегой, кстати, она была сказана на конференции, организованной моим доверителем – на конференции фонда ИНДЕМ. Эта фраза глубоко запала мне в душу – и не только мне. Коллега сказал: “Почему они фальсифицируют выборы за государственные деньги, а мы должны их контролировать за свои собственные?!”

Так вот: почему мы должны, бросив все, мотаться по сотням или тысячам районных судов, чтобы защитить свое право – знать точные, а не фальсифицированные, не бредовые итоги голосования?!

Я уже не говорю, что в этих судах нам будут, во-первых, говорить, что мы – ненадлежащие заявители, а во-вторых – о том, что заявленные нами неточности слишком малы и не могут повлиять на результаты выборов. Конечно, в каждом районе малы, а вместе как раз получается немало.

И я полагаю, что есть еще третий вариант: сам Центризбирком обращается в сотни районных судов, чтобы навести порядок в итогах голосования. А как же иначе? Допустим, год назад не обратили внимание на дикие цифры в протоколах нижестоящих комиссий, спешили отрапортовать. Но теперь-то все это известно. А раз известно, нельзя с этим мириться.

Так что за дело, тем более, что приближается год с момента опубликования итогов выборов, после чего обращаться в суд будет уже поздно.

Но, может быть, все-таки более правильным и разумным будет четвертый вариант – принять решение в ходе данного процесса, принять решение Верховного Суда?

То есть речь идет о том, чтобы выполнить требование пункта 4 статьи 75 Федерального закона “Об основных гарантиях …”.

Почему наши оппоненты так яростно настроены против этой нормы?

Ссылка на судебную практику, то есть на решения Верховного Суда по кассационным жалобам партии “Яблоко” – несостоятельна: “Яблоко” обжаловало решения промежуточных избирательных комиссий, а не комиссии, организующей выборы, о которой идет речь в пункте 4 статьи 75.

Утверждение о том, что этот пункт противоречит нормам о подсудности, установленным ГПК, тоже не верно: этот пункт не говорит о подсудности, он говорит о том, какие материалы должен исследовать суд.

Еще интересней другое. Я могу понять судью, который в случае коллизии избирательного закона и ГПК предпочитает руководствоваться процессуальным кодексом. Но когда Центральная избирательная комиссия предпочитает ГПК своему родному закону – это уже что-то новое.

А тут еще представитель Центризбиркома заявляет, что пункт 4 статьи 75 противоречит Конституции. Вот это уже нечто совершенно новое. Интересно, согласен ли с этим утверждением председатель комиссии? Я напомню, что господин Вешняков был представителем Президента в Думе при прохождении этого закона. И могу четко, как свидетель, сказать: ни одна норма, ни одна поправка, с которой Александр Альбертович не согласился, в этот закон включена не была.

Ну да ладно, это было два года назад. Но вот мне в руки попал проект Федерального закона “О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации о выборах и референдумах и иные законодательные акты Российской Федерации”, который только что подготовлен в Центральной избирательной комиссии. И в этом проекте не предлагается вносить никаких изменений в пункт 4 статьи 75. Значит, одной рукой вы подтверждаете законность этого пункта, а другой – утверждаете о ее неконституционности.

Кстати, еще одна забавная деталь, имеющая отношение к данному делу. Проект предлагает сохранить в избирательном законе формулировку “жалоба на бездействие”, а в ГПК – “жалоба на уклонение от принятия решений”. Похоже, все это делается сознательно, чтобы сохранялись коллизии законов и можно было применять то, что удобнее с конъюнктурной точки зрения.

Что касается нашего мнения, то мы полагаем, что пункт 4 статьи 75 как раз четко соответствует Конституции, обеспечивая возможность защиты нарушенных избирательных прав.

Если же говорить конкретно о нашей ситуации, то я должен еще раз повторить: можно считать доказанным, что протокол Центральной избирательной комиссии содержит неверные данные. И это означает, что данный протокол не соответствует закону.

Еще раз подчеркну: то, что на последнем этапе подведения итогов голосования не было ошибок, то есть данные 225 протоколов были правильно просуммированы – это еще недостаточно, чтобы утверждать, что протокол соответствует закону. Мы утверждаем, и мы это доказываем, что Центризбирком просуммировал заведомо неверные данные, то есть данные, ошибочность которых он должен был установить еще в процессе проверки. Я напомню, что закон обязывает ЦИК проверять правильность составления протоколов нижестоящих комиссий и дает для этого достаточное время.

Впрочем, теперь, после обнаружения факта составления повторного протокола в округе № 54, уже нельзя говорить даже о том, что итоговый протокол Центризбиркома соответствует протоколам окружных комиссий.

Не знаю, нужно ли в этой аудитории объяснять, что исправлять надо любые ошибки, даже если они касаются изменений на единицы. Впрочем, мы видели, что такие исправления – на единицы – иногда, действительно, вносятся. Я имею в виду исследованное нами Постановление Центризбиркома от 6 февраля 2004 года. А уж когда изменения касаются сотен, тысяч, десятков тысяч избирателей, голосов или бюллетеней – тем более.

Не знаю, все ли понимают, что формирование органов власти – главная, но не единственная функция выборов – даже с точки зрения статей 3 и 32 Конституции. Выборы – это выражение мнения народа по широкому кругу вопросов, и это выражение должно быть точно зафиксировано. Выборы дают очень богатую информацию о состоянии нашего общества, в том числе о демографических и иных процессах, о миграции и так далее. И общество заинтересовано в том, чтобы все данные, полученные в ходе выборов, были установлены как можно более точно.

Я приведу пример, касающийся проблем избирательного законодательства. Сейчас обсуждается вопрос об отказе от выборов по одномандатным округам. Есть мнения за и мнения против. Но вот важный вопрос, который должен тоже был положен на чашу весов в этом споре: как много избирателей оказываются лишены возможности проголосовать по одномандатным округам. Но для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужны точные данные по строке 1 протоколов. А о каких точных данных может идти речь, если только на одном участке можно спокойно завысить число в этой строке на 11 тысяч?!

Уважаемый суд! Уважаемые участники процесса!

Перед перерывом я приводил доказательства того, что протокол Центральной избирательной комиссии содержит неверные данные и, следовательно, должен быть отменен.

Сейчас я перехожу к той части пятого пункта нашего заявления, где обосновывается требование об отмене результатов выборов. Речь идет той части, которая касается несоответствия протоколов № 1 и 2 по строкам 1, 3, 4, 5 и 13. Здесь уже речь идет не об открепительных, а о бюллетенях, которые непосредственно влияют на итоги голосования. И речь идет действительно о таких масштабах отклонений, которые влияют на распределение мандатов.

Наши оппоненты ссылаются на то, что расхождения по разностям в сумме выданных бюллетеней и в числе избирателей, проголосовавших по открепительным удостоверениям, могут быть объяснены с учетом пунктов 6 и 8 статьи 16. Да, могут. Но, во-первых, это касается в основном закрытых и зарубежных участков.

Во-вторых, эти пункты никак не объясняют расхождение по другим строкам. В частности, расхождения в разности между числом зарегистрированных избирателей и числом выданных бюллетеней. А таких расхождений только по ряду территорий зафиксировано больше чем на 100 тысяч.

Вот конкретные примеры, взятые с избирательных участков Москвы, где точно известно, что участки с номером менее 3000 – открытые. Останкинский район, участок № 699. В протоколах № 1 и 2 – одинаковое число зарегистрированных избирателей. И число проголосовавших по открепительным одинаково в обоих протоколах. А число выданных бюллетеней по протоколу № 2 больше на 47. Как такое может быть при строгом соблюдении закона? Наши оппоненты на этот вопрос ответа не дали. Кому были выданы эти 47 лишний бюллетеней, если число избирателей по федеральному округу при этом не увеличилось. Ведь представители Центризбиркома, отвечая на мой вопрос, согласились с тем, что если избиратель имеет право на получение только одного бюллетеня, он и должен учитываться как зарегистрированный избиратель только в протоколе № 2.

Следующий абзац (выделенный более мелким шрифтом) был опущен в выступлении по требованию судьи в связи с тем, что данные протоколов участковых комиссии не были исследованы в ходе судебного процесса.

Идем дальше: Чертаново Северное, участок № 1929, 45 лишних бюллетеней. Люблино, участок № 1389, 60 лишних бюллетеней. Кузьминки, участок № 1308, 85 лишних бюллетеней. Район Тверской, участок № 171, 90 лишних бюллетеней. Замоскворечье, участок № 54, 98 лишних бюллетеней. Соколиная гора, участок № 1207, 189 лишних бюллетеней. Восточное Измайлово, участок № 910, 202 лишних бюллетеня.

Кто из наших оппонентов может объяснить, как участковая комиссия на обыкновенном московском открытом участке могла выдать по федеральному округу на 202 бюллетеня больше чем по одномандатному, если при этом число зарегистрированных избирателей по обоим протоколам одинаковое?

При этом из строки 8 протокола мы знаем, что эти лишние бюллетени оказались в избирательном ящике, то есть их кто-то использовал, и они были подсчитаны как поданные за какой-то из списков.

И я привел только несколько примеров, а мог бы привести сотню. В сумме, я повторяю, число таких непонятно на каких основаниях выданных бюллетеней превышает сотню тысяч.

Таким образом, мы имеем большое число протоколов, данные которых не удается объяснить, если исходить из предположения, что в процессе голосования и подсчета голосов строго соблюдались требования закона. Значит, эти данные свидетельствуют о нарушении закона. Причем о таких нарушениях, которые могли повлиять на результаты выборов.

В пункте 1 нашего заявления речь идет о неравномерном информировании избирателей о партиях и блоках, участвовавших в выборах.

Собственно, в процессе думской кампании мнение о том, что деятельность партий освещается неравномерно, со значительным перевесом в пользу “Единой России”, было весьма распространенным. И мы, изучая транскрипты, не раз сталкивались с высказыванием этого мнения. Приведу только один пример: 28 ноября, программа ТВЦ “События” в 0 часов 20 минут, в которой ведущий, то есть журналист, лицо вполне компетентное и никак не заинтересованное в “опускании” “Единой России”, признает, что “Единая Россия” перебарщивает с информационным присутствием, а ее политические оппоненты “просто лишены телевизионного эфира”.

Но это были только, как говорят наши оппоненты из Центризбиркома, мнения. Хотя надо еще добавить, что такое же мнение в конечном итоге выразила и миссия ОБСЕ, и это мнение уже было основано не на мимолетных впечатлениях, а на их собственном мониторинге.

И вот мы решили провести собственное полноценное исследование и проверить, так ли это было.

И убедились, что это было, действительно, так. Мы проанализировали все информационные программы на пяти федеральных телеканалах и получили такую картину:

• на “1 канале” информация об “Единой России” составила 56%, то есть больше половины от всего того времени, которое было уделено партиям и блокам, участвовавшим в выборах; из остального времени половина (то есть 22%) была уделена КПРФ, а другая половина – еще 9 партиям и блокам, каждый из которых получил не более 6%; таким образом, соотношение информации об “Единой России” и, например, об “Яблоке” получилось примерно 19 к одному;
• на РТР и ТВЦ информация об “Единой России” составила примерно одну треть от всего того времени, которое было уделено партиям и блокам, участвовавшим в выборах; другим партиям – значительно меньше; например, тому же “Яблоку” на обоих каналах в три раза меньше, чем “Единой России”;
• я отмечу, что эти три канала – государственные в терминологии избирательного законодательства, и на них лежит особая ответственность за соблюдение равных прав партий и блоков, участвующих в выборах;
• что касается двух частных телеканалов, НТВ и REN-TV, то там освещение деятельности партий было более равномерным, хотя и там наблюдался перекос, но уже в сторону СПС; однако, как известно, эти каналы имеют меньший охват аудитории по сравнению с “1-м каналом” и РТР.

Что показало исследование транскриптов в ходе судебного заседания? Оно, на мой взгляд, подтвердило, в основном, правильность нашего анализа. Конечно, выявлялись некоторые неточности, причем, надо отметить, что наиболее крупные неточности состояли в том, что мы даже занизили объем времени, которое было уделено “Единой России”, пропустив несколько длительных эпизодов. Где-то также пропустили десятисекундный эпизод про СПС, пренебрегли секундными упоминаниями мелких партий.

Таким образом, можно сделать вывод, что отмеченные нами пропорции в освещении деятельности партий и блоков, участвовавших в выборах, верны: значительное (я бы сказал, запредельное) преобладание “Единой России” на “1-м канале” и ее заметное преобладание на РТР и ТВЦ.

Наши оппоненты, насколько я понял, не отрицают правильность нашего хронометража. Однако, они оспаривают отнесение ряда исследованных нами эпизодов к информированию о партиях, участвующих в выборах.

Я полагаю, что информирование о политической партии включает в себя не только информацию о проводимых партией мероприятиях, но и многое другое. Например, партия в период избирательной кампании выходит с какой-то инициативой. Очевидно, что это действие направлено на то, чтобы заручиться поддержкой избирателя на выборах, и, значит, информирование об этой инициативе имеет прямое отношение к выборам.

Или, скажем, информирование о деятельности руководителей партии. Конечно, когда рассказывается о выполнении министром исключительно его должностных обязанностей, это, в принципе, не должно рассматриваться как имеющее отношение к выборам. Но если при этом в титрах указывается не только его министерская должность, но и его партийный пост – извините, это уже к выборам отношение имеет. Это ведь журналист специально отмечает, чтобы не только политически искушенные люди, но и все остальные избиратели не забывали в преддверии выборов, что нашим спасением и защитой занимается представитель вполне определенной партии.

Аналогичные соображения можно высказать и по поводу деятельности фракций в Государственной Думе. Фракции непосредственно связаны с партиями, которые борются за места в новой Думе. И деятельность фракций в период избирательной кампании зачастую носит откровенно предвыборную окраску.

Вот пример, вокруг которого были споры при исследовании транскриптов. 5 сентября. Фракция “Единство” сменила название, стала называться “Единство – Единая Россия”. Наши оппоненты спрашивают: “Какое это имеет отношение к выборам?” Прямое: ведь и сами лидеры фракции, высказываясь перед журналистами, не скрывали, что делается это с прицелом на выборы – чтобы избиратель четко знал, что фракция непосредственно связана с партией, участвующей в выборах.

Так что я полагаю, мы правильно квалифицировали материалы, указанные в таблицах в пункте 1, как информирование о тех или иных партиях и блоках.

Теперь следующий вопрос: является ли такое неравномерное информирование нарушением закона? Мы, безусловно, даем на этот вопрос положительный ответ.

Здесь мы опираемся в первую очередь на пункт 2 статьи 45 закона о гарантиях или 54 закона о выборах. В этом пункте говорится, что “информационные материалы, размещаемые в средствах массовой информации …, должны быть объективными, достоверными, не должны нарушать равенство … политических партий, избирательных блоков”.

Нарушает ли равенство партий неравномерное о них информирование? Вопрос, я думаю, риторический.

Правда, наши оппоненты высказывают такое предположение: чем активнее вела себя партия, тем больше ее показывали на телеэкране. Давайте разберемся.

Во-первых, это не более чем предположение. Представители Центризбиркома не привели никаких доказательств в поддержку этого предположения, а попытались переложить бремя доказательства на нас: мол, есть ли у нас доказательства, что партия проводила мероприятия, а ее не показывали? Нет, уважаемые оппоненты, согласно статье 56 ГПК, каждая сторона должна доказывать те обстоятельства, на которые она ссылается. Мы доказали, что освещение было неравномерным, а вы не попытались доказать, что эта неравномерность была связана с неравномерной активностью.

Во-вторых, это предположение – по крайней мере в отношении таких партий, как СПС, “Яблоко”, КПРФ, ЛДПР, блока “Родина” – неверно хотя бы уже потому, что НТВ и REN-TV, как я уже отмечал, информировали о них в достаточном объеме. Значит, было о чем информировать, но “1-й канал” об этом сознательно замалчивал.

В-третьих, даже о партии, не проявлявшей никакой активности, можно было дать немало информации. Каждая партия проводила съезд, каждая партия представляла списки для заверения, у каждой список заверялся Центризбиркомом, каждая представляла документы на регистрацию – причем все, кроме одной, представили подписи, и каждая была зарегистрирована. Вот уже пять информационных поводов – у абсолютно всех партий. У каждой партии есть тройка лидеров, возглавлявших федеральную часть списка, и про них и можно, и нужно было что-то сказать.

А что мы увидели, исследуя транскрипты? Вот 20 октября. Центризбирком одновременно зарегистрировал три списка: “Единой России”, блока “Великая Россия – Евразийский Союз” и партии “Русь”. А “1-й канал” в одном информационном блоке уделяет “Единой России” 3 минуты, а двум другим – 6 и 10 секунд. РТР тоже отдает предпочтение “Единой России”, правда “Евразийскому Союзу” этот канал дает чуть больше, чем “1-й” – до 30 секунд, зато про “Русь” РТР вообще забывает.

Или эпизод про жеребьевку номеров в бюллетене (“1-й канал”, 31 октября). Участвуют все партии, но двумя словами сообщается о том, кто вытянул 1-й и 13-й номера, а также про 18-й номер ЛДПР, а слово дается только представителю “Единой России”.

Но тут оппоненты приводят еще один замечательный аргумент: к разным партиям и разным лидерам – разный общественный интерес. И СМИ этот интерес учитывают.

Во-первых, этот аргумент вообще-то вне рамок закона. В законе говорится только о равенстве партий. И нет там такой оговорки, что некоторые партии могут быть “равнее” других, потому что к ним повышенный общественный интерес. Не говоря уже о том, что какой к кому интерес, это как раз путем голосования выясняется, а тут кто-то за нас заранее пытается решить: есть интерес или нет.

Во-вторых, даже этот аргумент не выдерживает проверки практикой. Я напомню, он был высказан, когда мы исследовали видеозаписи за 7 декабря, где было показано, как голосуют Путин, Грызлов и Шойгу. Насчет Президента, в данном случае, вопросов нет: общественный интерес к нему, безусловно, большой. Но кто же это решил, что следующие после Президента по степени общественного интереса – это министры внутренних дел и чрезвычайных ситуаций?! А как же премьер-министр, а спикеры обеих палат? Ну, все понятно: премьер-министр ни в какие списки не входит, и к тому же никогда не пел “Единой России” панегириков, а спикеры вообще другой список, не “единороссовский”, возглавляют. Кстати, есть ведь еще министры финансов, обороны, иностранных дел, юстиции и т.д. Не говоря уже о деятелях искусства, к которым общественный интерес будет, пожалуй, и повыше, чем к министру внутренних дел. Так что никуда не деться от вывода: Шойгу и Грызлова показали намеренно, чтобы еще раз напомнить об “Единой России”.

Есть еще в цитированной статье закона пункт 5: о том, что в информационных программах при сообщении о предвыборных мероприятиях не должно отдаваться предпочтение каким бы-то ни было партиям и блокам, “в том числе по времени освещения их предвыборной деятельности”. Здесь уже прямое указание на равенство по времени. И сколько бы наши оппоненты не говорили, что тут нельзя применять методы точных наук, никаких других способов проверки выполнения этой нормы закона, кроме использования секундомера, не придумаешь.

Мне было очень удивительно слышать, как один из представителей Центризбиркома трактует данную норму: мол, это равенство только внутри одного информационного блока. Удивительно, потому что такой трактовки не было ни в научно-практическом комментарии к закону, в написании которого, как и в написании самого закона, активно участвовал уважаемый господин Большаков, ни в книге, выпущенной перед выборами, одним из соавторов которой был все тот же Большаков, а три других – сотрудники аппарата Центризбиркома, ни в разъяснениях Центризбиркома от 10 октября 2003 года. То есть, до того, как пришло время закон применять, трактовка была одна, а потом, когда увидели, что такая трактовка невыгодна “партии власти”, те же лица придумали другую трактовку, чтобы объяснить, почему закон не надо было выполнять.

Если бы имелось в виду только равенство внутри одного блока, то в законе использовалось бы единственное число: в нем не должно отдаваться предпочтение. Но в законе множественное число: в них. Да и вообще, такая трактовка практически лишает норму смысла, поскольку однотипные мероприятия разных партий могут проводиться в разные дни.

Вот как раз на примере одного такого мероприятия – съезда партии – мы смогли наглядно продемонстрировать неравенство. И объяснения типа того, что одни пустили журналистов, а другие – нет, эти объяснения тоже никак на законе не основаны.

Впрочем, мы, исследуя транскрипты, сталкивались и с неравенством внутри одного информационного блока, на которое я тогда же обращал внимание. Конкретный пример: 4 ноября, РТР, 20 часов, где мероприятию “Единой России” (предвыборной поездке Грызлова) уделено в два раза больше времени, чем мероприятиям партии “Яблоко” и блока, возглавляемого Селезневым.

И еще об одном аргументе: о пункте 4 той же статьи, то есть о свободе СМИ. Забавно, перед началом думской кампании журналисты дружно обвиняли Центризбирком в зажиме свободы массовой информации. И вот что отвечал, например, тот же Сергей Владимирович Большаков: при информировании нужно выполнять три условия – объективность, достоверность и беспристрастность – а все остальное – свободно. И вот что он еще тогда говорил журналистам: я вас не учу, как надо освещать, я только объясняю, что не надо делать, чтобы не нарушать закон.

Теперь Центризбирком выступает здесь как защитник свободы СМИ. А нам приходится напоминать, что свобода не освобождает телеканалы от требований закона об объективности и беспристрастности. Что, кстати, подтверждено и в многократно упомянутом здесь Постановлении Конституционного Суда от 30 октября 2003 года.

И теперь нам приходится говорить: СМИ свободны в том смысле, что никто – ни ЦИК, ни Минпечати, ни тем более партии или частные лица не должны им указывать, что и как освещать. Но при этом в законе есть четкие запреты: как нельзя освещать, и эти требования закона СМИ должны выполнять, а ЦИК и Минпечати должны выполнение этих норм контролировать и в случае невыполнения принимать соответствующие меры.

И как бы представители Центризбиркома здесь не выступали в защиту свободы СМИ, нетрудно понять, что защищают они не всякую свободу, а только свободу отдавать предпочтение “партии власти”.

Теперь несколько слов о том, оказало ли такое предпочтение влияние на волеизъявление избирателей. Если бы суд удовлетворил наше ходатайство, мы бы услышали позицию социологов, которые знают ответы на такие вопросы. Но я могу, в первую очередь, сослаться на факт, который считаю общеизвестным: о том, что именно центральное телевидение является для большинства граждан России главным источником информации.

Что касается влияния на волеизъявление граждан информации, то здесь уместно сослаться на мнение Конституционного Суда, выраженное в уже упоминавшемся постановлении от 30 октября. Вот что отметил суд: “Как агитация, так и информирование любого характера могут побудить избирателей сделать тот или иной выбор, при том что достоверные и объективные сведения о кандидате в большей мере помогают избирателю сформировать свои предпочтения, чем просто призывы голосовать “за” или “против””. Именно поэтому закон устанавливает определенные и даже в чем-то жесткие требования к равенству кандидатов и партий в процессе информирования, и не соблюдение этих требований является серьезным нарушением, которое, безусловно, не позволяет считать выборы свободными, честными и справедливыми.

В пункте 2 нашего заявления говорится о том, что в ходе избирательной кампании имела место незаконная агитация за ряд партий и блоков, а также против некоторых из них. При этом основной объем незаконной агитации осуществлялся за “Единую Россию” и против КПРФ. Собственно, только на эти два вида агитации мы и обращали внимание при исследовании транскриптов.

Сразу хочу отметить, что во втором пункте, в отличие от первого, хронометраж не имеет того принципиального значения. 500 там было минут за “Единую Россию” или чуть меньше – не это главное. А главное – сам факт систематического ведения агитации за “Единую Россию” и против КПРФ.

По решению суда мы исследовали транскрипты выборочно, и нам удалось увидеть лишь небольшое число эпизодов, которые мы отнесли к агитационным. И во многих случаях четко просматриваются как признаки предвыборной агитации, указанные в законе, так и агитационная цель.

Я начну с эпизодов, связанных с выступлениями и интервью Президента Российской Федерации. Вот выступление Президента на съезде “Единой России”. Здесь очень четко проявился эффект, который можно назвать “эффектом бинарного оружия” – когда соединение двух безобидных веществ приводит к смертельному результату. Действительно, порознь два действия не являются нарушением закона. Имел ли Президент право выступать на съезде “Единой России”? Имел. Имело ли телевидение право освещать съезд? Имело. А что получилось вместе?

Вместе получилось чисто агитационное мероприятие. Потому что Президент говорит вроде бы исключительно для делегатов съезда, но слышит его вся страна. Понятно, что делегатов партийного съезда не надо агитировать за их партию, и добрые слова Президента в адрес “Единой России” в этой аудитории агитацией не являются. Но пущенные в эфир, они воспринимаются гражданами страны практически как призыв поддержать “Единую Россию”.

В ходе исследования этого эпизода возник вопрос: не были ли СМИ обязаны транслировать это выступление Президента – по закону 1995 года. Ответ на этот вопрос зависит от того, кому адресовалось это выступление. Если делегатам съезда, то ответ очевиден: СМИ по закону об освещении деятельности государственных органов такое выступление транслировать не обязаны. А в соответствии с избирательным законом они не должны были пускать его в эфир, поскольку, как я уже сказал, для широкой аудитории оно является агитационным. В этом случае вина лежит на СМИ.

Если же считать, что выступление было, действительно, предназначено для всей страны, тогда вина лежит на Президенте, который не имел права заниматься агитацией.

И тут я не могу не обратить внимание на одну фразу Президента, которая меня еще тогда повергла в глубокое недоумение. Президент сказал, что четыре года назад голосовал “за вашу партию”. Я не могу себе представить, что у Президента такая плохая память, и он не помнит, что в 1999 году не было партии “Единая Россия”, а были два блока, к тому же явно враждовавшие между собой. Мне трудно поверить, что эта фраза была предназначена для участников съезда, которые тоже должны были помнить, что было в 1999 году, и тем более для таких участников, как Лужков и Шаймиев, которые прекрасно знали, что Путин в 1999 году не мог голосовать за тогдашнюю “их партию”. И я не могу не сделать вывод, что по крайней мере эта фраза, содержащая по существу недостоверную информацию, была предназначена для широкой массы избирателей, многие из которых, действительно, могли забыть подробности предыдущей думской кампании.

И хотел бы также напомнить, что в этом эпизоде журналисты “1-го канала” допустили еще одно прямое нарушение закона, дав в информационном блоке субъективный комментарий, в котором, в частности, говорилось, что цели “Единой России” близки большинству избирателей.

Теперь об интервью Президента, которое транслировалось по всем телеканалам 28 ноября. Президенту были заданы всего 3 вопроса, и один из них – о поддержке им “Единой России”. Два других вопроса были нейтральны, в том смысле, что ни в вопросах, ни в ответах не упоминалась ни одна партия. А этот вопрос уже сам по себе содержал утверждение, что Президент поддерживает “Единую Россию”, и это утверждение Президент опровергать не стал. Он воспользовался вопросом, чтобы еще раз дать позитивную оценку “Единой России”, приписав ей главную заслугу в успешной работе парламента. Я полагаю, что этот вопрос журналиста был задан с вполне определенной агитационной целью, а Президент, который не мог не понимать, что его ответ будет влиять на выбор избирателей, так же осознанно дал ответ вполне агитационного свойства.

Интервью дано за неделю до выборов, когда каждое слово ложится на чашу весов. Но и этого кому-то показалось мало. И вот 5 декабря, за два дня до выборов, в последний день перед агитационным затишьем, РТР повторяет фрагменты из того интервью. То есть интервью дается в сильном сокращении, но тот кусок, который касается похвал в адрес “Единой России”, дан целиком. Вот уж тут агитационная цель со стороны журналистов прямо бросается в глаза.

И, наконец, интервью Президента в день голосования. Какую цель преследует журналист, задавая вопрос: “за кого Вы голосовали?” Неужели не понимает, что это строжайше запрещено?! Президент, конечно, это понимает, и вначале отвечает именно так, как и следует. Но потом добавляет фразу: “Хотя мои предпочтения, я думаю, известны”. И все переворачивается опять в сторону агитации. Добавлю, что на “1-м канале” эта фраза Президента транслировалась 5 раз. А вот журналисты НТВ, понимая, что эта фраза носит агитационный характер, ее опустили, дав вполне корректный репортаж.

И еще один характерный пример использования административного ресурса, на который, в частности, обратили внимание наблюдатели ОБСЕ. Пуск первой линии легкого метро намечен на конец декабря. Но вот пробный поезд пускают именно 5 декабря, за два дня до выборов. И на это мероприятие приходит находящийся в предвыборном отпуске кандидат Лужков, и он в качестве Мэра, полномочия которого он в тот момент не должен был исполнять, участвует в пуске. И это, естественно, показывают по телевидению. Случайно ли этот пуск устраивают именно 5 декабря, а не, скажем, 8-го, когда Лужков уже мог выйти из отпуска и с полным правом командовать пуском? Я еще раз подчеркиваю, это не само открытие линии, а только пробный пуск, в общем-то не слишком значимое мероприятие.

Говоря об агитации против КПРФ, я остановлюсь на двух связанных эпизодах. 28 ноября на РТР был подробно (3 минуты) показан митинг ветеранов-коммунистов с требованием к руководству КПРФ исключить из списка “предателей” и “олигархов”. 5 декабря состоялся повторный митинг, на котором уже звучали прямые призывы не голосовать за КПРФ. Этот митинг так же подробно (по 3 минуты) был показан на “1-м канале” и РТР.

Кстати, наши оппоненты обратили внимание, что в тот же день проходили мероприятия ЛДПР и “Яблока”, и их тоже показали. Правильно, митинг ЛДПР – 40 секунд, съезд сторонников “Яблока” – 40 секунд. Без трансляции агитационных призывов. А здесь – 3 минуты сплошной агитации.

И очень характерный для “1-го канала” и РТР стиль – мы его видели и на примере других эпизодов. Время для критиков КПРФ предоставляется в больших количествах. А представителям КПРФ возможность дать ответ на критику не предоставляется.

И что интересно. Нелепость некоторых моментов бросается в глаза – но, опять-таки не широкой массе избирателей, а людям, искушенным в политике. Я полагаю, что журналисты, освещающие выборы, тоже люди искушенные.

И они нам показывают, как ветеран сообщает, что отдаст свой голос “за Тулеева, за Селезнева и Глазьева”. Но ведь они все в разных списках, и это не смущает ни митингующих, ни журналистов.

Ветераны клеймят космонавта Севастьянова как предателя и требуют его исключения из списка КПРФ. А как же они голосовали за КПРФ раньше? Ведь Севастьянов и раньше был в этих списках, а в 1993 году он даже входил в первую тройку. И Семигин, кстати, в 1999 году входил в состав федеральной части списка КПРФ – на 7-м месте был, впереди Харитонова и Алферова.

Вот тут бы журналистам, если они хотят быть объективными, как это требует и закон, и журналистская этика, дать – нет, не комментарий, а справочку. У них же нашлось время, чтобы дать в этом же сюжете подробную справку о доходах Муравленко и Семигина. Вот и дали бы еще справочку о том, что Глазьев, Селезнев и Тулеев баллотируются в разных списках, да еще добавили бы о том, какие олигархи есть в тех списках.

Почему-то журналисты утратили свойственное им любопытство. Они не поинтересовались, кто организовал митинг, не спросили у Глазьева, Селезнева и Тулеева, согласны ли они взять на хранение партбилеты ветеранов, и согласны ли они с тем, что их именуют истинными коммунистами.

Все это говорит о том, что освещение митинга имело вполне четкую агитационную цель.

Наши оппоненты в ответ приводят вырванное из контекста высказывание Конституционного Суда: “не может быть признано агитацией информирование избирателей через средства массовой информации, в том числе об имевших место агитационных призывах голосовать за или против кандидата”.

Во-первых, там дальше сказано: “без выявления соответствующей непосредственно агитационной цели”. Во-вторых, информирование об имевших место призывах и трансляция в течение длительного времени таких призывов – это не одно и то же. В-третьих, если бы информация была сбалансированной, то есть информировали бы о призывах как в одну, так и в другую сторону, тогда, действительно, можно было бы говорить, что это не агитация.

Здесь же мы не видим никакого баланса. Мы видим, что на государственных каналах постоянно транслировалась агитация за “Единую Россию” и против КПРФ. Значит, это не было случайностью, значит, была вполне очевидная цель.

И еще. Как напомнили нам наши оппоненты, Конституционный Суд отметил, что СМИ действуют на основе “вырабатываемых журналистским сообществом норм саморегуляции, то есть правил профессии и этических принципов”. Жаль, что суд отказался выслушать Михаила Александровича Федотова, который, как председатель Большого журналистского жюри, хорошо знает, в чем заключаются правила профессии и журналистская этика. Я уверен, что в действиях журналистов “1-го канала” и РТР нарушения правил профессии и журналистской этики тоже имели место.

Кстати, очень профессиональный, на мой взгляд, анализ телесюжетов “1-го канала” и РТР был дан в двух решениях рабочей группы Центризбиркома от 31 октября, которые мы исследовали. И в этих решениях был сделан очень четкий и обоснованный вывод о том, что обсуждаемые сюжеты свидетельствуют о нарушении принципов справедливости, сбалансированности и беспристрастности и о нарушении положений пунктов 2 и 5 статьи 54.

В письмах же, которые по результатам этого анализа были от имени Центризибиркома направлены руководителям этих двух государственных телеканалов, это вывод был изменен на прямо противоположный, и в результате телеканалы продолжали злостно и систематически нарушать закон.

И все эти нарушения привели к существенному искажению воли избирателей.

Очень забавно было слышать из уст госпожи прокурора рассуждения о том, что нет прямой зависимости между количеством информации, в том числе количеством позитивной информации, – и результатами выборов – на примере сравнения СПС с “Родиной” или ЛДПР.

Между тем, никто из нас не утверждал, что между количеством информации и количеством полученных голосов избирателей существует прямо пропорциональная зависимость. Если кто-то из моих коллег и сказал что-то о прямой зависимости – то его неправильно поняли: слово “прямая” имеет несколько смыслов. Утверждать же прямую пропорциональность – это абсурд, и ни один серьезный человек так не скажет. Если это не совсем понятно, я поясню: представим, что закон строго выполняется и всем партиям уделено одинаковое время. Получат ли они одинаковое число голосов? Очевидно, нет.

Так что не надо опровергать то, чего мы не утверждали. Мы-то имели в виду совсем другое.

Перед началом кампании у каждой партии есть свой начальный уровень поддержки избирателей. Он, естественно, разный. В ходе кампании этот уровень меняется – под действием как информации, так и агитации. И если у всех партий в этот период равные права, то что произойдет с их уровнем поддержки – зависит от них самих.

Когда же государственные каналы ведут целенаправленную агитацию за одну партию и против другой, то определенная и немаленькая часть электората оказывается подвержена этому воздействию и под этим воздействием меняет свои предпочтения.

Что и произошло в ходе обсуждаемой избирательной кампании. В начале ее у “Единой России” и КПРФ рейтинг был примерно одинаков – около 20%. И в ходе кампании у одной партии он вырос почти в два раза, а у другой – в полтора раза упал. За счет чего? “Единая Россия” в теледебатах не участвовала, и время, которое она использовала для легальной агитации на государственных телеканалах, было меньше того времени, в течение которого эти же телеканалы незаконно агитировали за нее. Что касается КПРФ, то снижение уровня ее поддержки в ходе кампании – это прямое следствие агитации против нее, которая была оплачена не из избирательных фондов ее конкурентов, а за счет налогоплательщика – в том числе и за мой счет, и за счет моего доверителя, и за счет моих коллег, в том числе и за счет самих сторонников КПРФ.

Нас всех мучили вопросами: а как на ваше волеизъявление все это повлияло? Мы отвечали по-разному, и мой ответ оппоненты, вероятно, забыли. Я напомню и скажу немного подробнее.

Мы, я имею в виду заявителей и их представителей, конечно, люди более искушенные, чем средний гражданин России. И на нас все это, безусловно, подействовало в меньшей степени. Но и нас это, тем не менее, подействовало. На каждого, вероятно, что-то свое. Но главное, о чем я и сказал, отвечая на этот вопрос: я делал выбор в условиях дефицита информации о тех партиях, которые меня интересовали, в условиях, когда невозможно было верить той информации, которая лилась из средств, по старой привычке называемых средствами массовой информации. Я не собирался голосовать за КПРФ, но я видел, что на нее беззастенчиво клевещут, и я потерял доверие к СМИ. Я сделал свой выбор, но я не был уверен в его правильности и тогда, когда его делал, не уверен в этом и сейчас.

Теперь немного по третьему пункту. Представители Центризбиркома основывают свою позицию на утверждении, что избранный кандидат, в соответствии с пунктом 9 статьи 84, имеет право отказаться от мандата.

Формально так оно и есть. Но давайте, как нам часто предлагают оппоненты, смотреть в контексте.

В трактовке Центризбиркома получается, что кандидаты имеют право обманывать: давать обязательства, а потом от них спокойно отказываться. Без каких-либо вынуждающих обстоятельств, и даже без каких-либо объяснений. Что нам и было продемонстрировано: 37 однотипных заявлений – со ссылкой на статью закона, но без указания причин.

Мы понимаем по-другому. Да, могут возникнуть обстоятельства, заставляющие кандидата в ходе кампании отказаться от борьбы за мандат и снять свою кандидатуру. Могут такие обстоятельства возникнуть и позже – после того, как прошло голосование. Но если кандидат баллотируется, заранее зная, что он от мандата откажется, – это злоупотребление правом.

Другое дело, что закон, к сожалению, прямо не предусматривает санкции за такое злоупотребление (кроме случая лиц, входящих в первую тройку – и то с такими оговорками, что Центризбирком полагает, что и в этом случае их не надо применять). Но, если бы речь шла об единичных случаях, как в предыдущих кампаниях, можно было бы говорить лишь о моральной ответственности.

Но здесь мы имеем 37 кандидатов из одного списка, нарушивших свои обязательства, злоупотребивших своим правом, и это злоупотребление, несомненно повлияло на волеизъявление избирателей, исказило это волеизъявление. И с точки зрения не буквы закона, а конституционного принципа народовластия, суд должен сделать свой вывод.

В пункте 4 речь идет о судьбе двух мандатов, от которых отказались избранные по списку “Единой России” кандидаты Шойгу и Лужков. Оба занимали места в первой тройке федеральной части списка. Постановлением Центризбиркома от 24 декабря 2003 года эти мандаты были переданы другим кандидатам из списка “Единой России”. Мы полагаем, что Центральная избирательная комиссия неправильно применила нормы закона, и эти два мандата должны быть переданы другим спискам. В ходе судебного заседания мы лишь укрепились в этом мнении.

Я предлагаю еще раз сделать комплексный анализ норм закона. Вот непосредственно относящееся к делу положение пункта 9 статьи 84:

“Если от депутатского мандата отказывается зарегистрированный кандидат, занимающий одно из трех первых мест в общефедеральной части федерального списка кандидатов, действует положение пункта 3 статьи 92 настоящего Федерального закона, при этом данный федеральный список кандидатов лишается права получать депутатские мандаты, распределяемые между федеральными списками кандидатов в результате лишения иных федеральных списков кандидатов депутатских мандатов в случаях и порядке, предусмотренных настоящим Федеральным законом”. Я прошу обратить внимание на два момента. Первый момент – окончание предложения: “при этом данный федеральных список лишается права получать дополнительные мандаты…”. Это – дополнительная санкция, которая действует без каких-либо оговорок и исключений.

Второй момент: “действует положение пункта 3 статьи 92”. Здесь, я обращаю внимание, слово “положение” в единственном числе. А пункт 3 статьи 92 состоит из трех предложений, каждое из которых имеет самостоятельное значение. Первое предложение, очевидно, к делу не относится: оно говорит о том, в каком случае не применяется пункт 1 данной статьи. Второе предложение, очевидно, имеет прямое отношение к данному вопросу: в нем говорится, что должно быть сделано с освободившимся мандатом. Наконец, в третьем предложении говорится, что считать обстоятельствами, вынуждающими к выбытию депутата Государственной Думы.

Третье предложение непосредственно связано с первым, в котором говорится о выбытии депутата Государственной Думы без вынуждающих обстоятельств. Поэтому я полагаю, что к случаю, когда от мандата отказывается не депутат, а только избранный кандидат, третье предложение, как и первое, отношение не имеет. Тут, в полном соответствии с положением пункта 9 статьи 84, должно действовать только второе предложение, которое предусматривает передачу мандата другому списку.

Но даже если мы согласимся с тем, что третье предложение тоже действует, то есть применим аналогию, хотя наши оппоненты из Центризбиркома по другому случаю утверждали, что аналогии в публичном праве не допустимы, то даже в этом случае у Центральной избирательной комиссии не было оснований считать обстоятельства, в связи с которыми Шойгу и Лужков отказались от мандатов, вынуждающими.

Во-первых, мы исследовали заявления Шойгу и Лужкова, и в них не была указана причина, побудившая их отказаться от мандата. Никаких других документов, в которых была бы указана причина, Центризбирком нам тоже не предоставил. Таким образом, Центризбирком сам, не спрашивая кандидатов, додумал за них. И, кстати, как я отмечал еще своем объяснении, Центризбирком в своем решении ничего не написал о том, в связи с какими обстоятельствами данные кандидаты отказались от мандатов и почему комиссия сочла эти обстоятельства вынуждающими.

Объяснения мы получили в зале суда только от представителей Центризбиркома. И эти объяснения нас не могут удовлетворить хотя бы потому, что они ничем не подтверждены. Это, я воспользуюсь терминологией наших оппонентов, только их мнение о том, чем руководствовалась комиссия. В протоколе заседания об этом ничего нет, стенограмму нам не предоставили, хотя мы ее и запрашивали.

Короче говоря, мы можем констатировать, что представители Центризбиркома не смогли доказать законность решения комиссии: я напомню, что в соответствии со статьей 249 ГПК бремя доказательства лежит на них.

И еще один очень важный аспект. Мы много внимания уделили вопросу о том, поступили ли заявления кандидатов, отказавшихся от мандатов, в Центризбирком до 24 декабря и действительно ли эти заявления написаны именно этими лицами. И, в частности, в отношении заявления Шойгу представители Центризбиркома не смогли представить доказательств, что оно поступило в комиссию вовремя. Не были устранены и сомнения в отношении того, что на заявлении стоит собственноручная подпись господина Шойгу.

Наши оппоненты нам отвечают: это не имеет никакого значения, поскольку Шойгу не оспаривает решение комиссии о передаче его мандата.

Нет, как раз в отношении Шойгу это имеет принципиальное значение по причине, на которой я сейчас подробно остановлюсь.

Мы, кажется, в процессе этих споров ни разу не вспоминали о статье 88 федерального закона о выборах депутатов. Я не думаю, что представители Центризбиркома не помнят об этой статье, но они, вероятно, надеются, что мы ее забыли.

Так вот, в пункте третьем этой статьи говорится, что если кандидат, занимавший место в первой тройке, не сложил полномочия, несовместимые со статусом депутата Государственной Думы, то его мандат передается другому списку. И в этой статье уже нет никаких исключений, никаких ссылок ни на вынуждающие обстоятельства, ни на занимаемые должности. Таким образом, если Шойгу не подал до 24 декабря ни заявление об отказе от мандата, ни копию документа об освобождении от должности, Центризбирком должен был действовать, руководствуясь пунктом 3 статьи 88, и в этом случае не имеет никакого значения, от какой должности он не пожелал отказываться. А, я повторяю, наши оппоненты не смогли доказать, что заявление Шойгу поступило в комиссию до 24 декабря. Так что и с этой точки зрения решение Центризбиркома незаконно.

Но вернемся к тем объяснениям, которые прозвучали в зале суда. Представители Центризбиркома утверждают, что комиссия основывала свое решение на третьем предложении пункта 3 статьи 92 и сочла, что обстоятельствами, вынудившими Шойгу и Лужкова отказаться от мандатов, является замещение государственной должности, предусмотренной Конституцией.

Мы и с этим не можем согласиться. Даже если применять это самое третье предложение, то в контексте статьи 92 речь идет переходе с должности депутата Государственной Думы на иную должность. В данном контексте замещение никак не может трактоваться как продолжающийся процесс нахождения в должности. И, следовательно, к Шойгу, который на момент написания заявления находился в той же должности, что и на момент дачи согласия баллотироваться, это не применимо.

Кроме того, невозможно считать обстоятельством, вынуждающим отказаться от мандата, то обстоятельство, которое действовало еще в момент, когда кандидат давал согласие баллотироваться и при этом, я напомню, обещал отказаться от своей министерской должности.

Я напомню то, что мы говорили по третьему пункту. Отказ от данного обязательства без вновь возникших обстоятельств является серьезным нарушением прав избирателей. И такое поведение требует применения санкций. К сожалению, закон прямо предусмотрел санкции только в случае, когда от мандатов отказываются кандидаты из первой тройки. Но Центризбирком и тут нашел лазейку – впрочем, очень зыбкую с правовой точки зрения.

А теперь по поводу того, что Шойгу и Лужков занимают должности, предусмотренные Конституцией. В отношении Шойгу вопрос спорный, я не буду сейчас настаивать на своей трактовке. Но то, что должность Мэра Москвы Конституцией Российской Федерации не предусмотрена, я полагаю очевидным.

Кстати, уважаемая госпожа прокурор, по-видимому, не услышала нашей аргументации по поводу того, что должность, занимаемая Лужковым, в Конституции не предусмотрена. Во всяком случае, в ее заключении эти аргументы никак не оспариваются.

Наши же оппоненты из Центризбиркома отмечают, что Конституция предусматривает наличие в субъектах Федерации исполнительных органов власти. Ну и что? Органы и должности – это не одно и то же. В рамках Конституции возможны различные варианты организации исполнительной власти субъектов Федерации, и, кстати, до принятия в 1999 году соответствующего федерального закона в разных регионах они были организованы весьма различно. Да и закон этот в его действовавшей до сегодняшнего дня редакции давал определенную свободу: в субъекте Федерации могла устанавливаться должность высшего должностного лица, а могла и не устанавливаться. Так что утверждение, что Конституция предопределяет существование каких-либо государственных должностей субъектов Федерации, не соответствует действительности.

Таким образом, наш анализ свидетельствует, что Постановление Центризбиркома незаконно и мандаты, от которых отказались Шойгу и Лужков, должны быть переданы другим спискам.

В связи с изложенным, я прошу уважаемый суд удовлетворить наши требования.

This document maintained by lahta-m@votas.ru
Material Copyright © 2001 Вячеслав Румянцев