История фальсификации выборов в Дмитровском районе города Москвы получила свое достойное продолжение. 28 февраля 2004 года Тимирязевский суд (судья Севостьянова) удовлетворил заявление ТИК Дмитровского района о лишении полномочий члена ТИК с правом решающего голоса Дронсейко Л.Н.

Напомним, что Лариса Николаевна Дронсейко была инициатором разоблачений грубых фальсификаций на выборах в муниципальное Собрание Дмитровского района. Фальсификации на выборах в муниципальное Собрание Дмитровского района были нешуточными: они кардинально изменили состав этого собрания. На защиту фальсификаторов московской властью были брошены прокуратура и независимый суд. Последний (та же судья Севостьянова) при наличии очевидных доказательств 4 августа 2004 года отказался признавать выборы недействительными. Понятно, что подобная безнаказанность не могла не стимулировать желание команды фальсификаторов убрать Дронсейко из ТИК.

Что можно было ожидать от судьи Севостьяновой после того, как она приняла решение, справедливость которого вызывает сомнение у любого здравомыслящего человека, в том числе, наверняка, и у самой Севостьяновой? Направленность этого процесса была очевидна с самого начала, как по надуманности самого заявления, так и по действиям суда и бутафорской тщательности сбора не имеющих отношения к делу документов. Поэтому каждое заседание (кроме последних двух) начиналось с отвода судьи, который, впрочем, этой судьей не удовлетворялся.

О сути обвинений и их обоснованности можно составить представление из моего выступления в прениях, которое приведено ниже. Хотя процесс представлялся практически безнадежным с самого начала (поскольку сам российский суд представляет собой часть чиновничьей корпорации, которая и ополчилась против Дронсейко), представляется, что участие в нем может иметь определенный “кумулятивный” эффект. Исторический опыт показывает, что когда-нибудь наступает момент, когда всю эту бесчестную команду “гонят в шею” (как недавно произошло с фальсификаторами украинских выборов), и я надеюсь, участие в этом судебном процессе приближает этот момент.

Однако ближайшие последствия нынешнего судебного решения не очень благоприятны. Во-первых, следует ожидать дальнейших гонений на Дронсейко, которая, к своему несчастью еще и муниципальный служащий. Этот муравейник чужаков отторгает. Во-вторых, следует ожидать еще более наглых фальсификаций со стороны ТИК Дмитровского района (а скоро – выборы в Мосгордуму), оставшейся без честного члена и с рубченковыми в голове.

А.Бузин

Заявители вменяют в вину моей доверительнице систематическое невыполнение обязанностей члена избирательной комиссии. С моей точки зрения, дело обстоит как раз наоборот: систематическое невыполнение обязанностей по обеспечению избирательных прав граждан осуществляла территориальная избирательная комиссия Дмитровского района, а Дронсейко пыталась воспрепятствовать противозаконным действиям. Понятно, что руководство комиссии желает избавиться от излишне активного члена комиссии. С этой целью оно заявляет, что:

1. Дронсейко ненадлежащим образом исполняла обязанности секретаря комиссии;
2. Дронсейко ненадлежащим образом исполняла обязанности руководителя КРС;
3. Дронсейко систематически отсутствовала на заседаниях комиссии.

Однако все три обвинения не подтверждаются, а скорее опровергаются материалами дела. При этом первые два обвинения, с моей точки зрения, вообще не могут служить основанием для признания члена комиссии систематически не выполняющим свои обязанности, поскольку единственной прямой обязанностью члена избирательной комиссии в соответствии с п. 10 ст. 28 ФЗГ является посещение заседаний комиссии. С другой стороны, слишком уж очевидна реальная подоплека рассматриваемого дела.

Рассмотрим имеющиеся в деле доказательства.

Дронсейко Л.Н. была избрана секретарем комиссии 16 октября 2004 года (л.д. 16). С ее участием в качестве секретаря комиссии было проведено 18 заседаний, оформлено 18 протоколов, все принятые за этот период решения комиссии. Протоколы и решения, составленные Дронсейко и представленные в деле (л.д.86-92, 93-96, 112-116), составлены содержательно, грамотно и по форме. Отсутствие в некоторых протоколах заседаний результатов голосования может быть объяснено тем, что эти голосования вообще не проводились. Для иллюстрации сошлемся на имеющуюся в деле выписку из протокола МГИК, где также отсутствуют результаты голосования. Там, где голосования производились, они отражались Дронсейко в протоколе (л.д.551-558).

Утверждения представителей ТИК, что председатель ТИК Рубченков якобы письменно требовал внесения изменений в неправильно составленные протоколы, с моей точки зрения, не заслуживают доверия. Нанесенные на протоколы замечания Рубченкова выполнены неизвестно когда. Более того, эти протоколы хранились в кабинете Дронсейко и вплоть до ее переназначения на черновиках никто никаких пометок не ставил, следовательно эти пометки и не могли быть приняты к действию. Замечания Рубченкова, представленные в деле, носят характер либо несущественный (например, вместо “постановили” везде написано “решили”), либо, наоборот, требуют изменить протокол по сути, что, несомненно, должно было стать обсуждением на заседании ТИК.

Рассматривая упреки в том, что Дронсейко не выполняла якобы имевшиеся в протоколах указания Рубченкова, прошу суд обратить внимание на три документа, имеющиеся в материалах дела. Л.д. № 466-481, протокол заседания от 02.02.04 – без пометок Рубченкова, подписанный Рубченковым и Дронсейко. Листы дела № 559-572 - тот же протокол, но уже с пометками Рубченкова, без последней страницы, а следовательно и без подписей. Наконец, л.д.509-518 – протокол того же заседания, подписанный Рубченковым и, по-видимому, Нешто(?), неизвестно когда и кем составленный. Эти три разных протокола одного и того же заседания в одном и том же судебном деле свидетельствуют о следующем. 

Протоколы, составлявшиеся Дронсейко, подписывались Рубченковым, и к ним, по крайней мере, сначала не было претензий (л.д.466-481). Затем неизвестно когда появлялись пометки. Никаких сведений ни о дате появления этих пометок, ни о доведении этих пометок до сведения Дронсейко в деле не имеется. Затем появлялся третий протокол, не имеющий отношение ни к реальному ходу заседания (сравните листы дела № 480 и 481), ни к пометкам. Таким образом, из материалов дела следует, что руководители ТИК позволяют себе формировать документы комиссии, когда хотят и как хотят и представлять эти псевдодокументы в суд, заверяя их, как мы видели прямо в этом зале, на коленке заместителя председателя комиссии, по совместительству являющейся представителем заявителя.

Следует отметить, что переписывание протоколов, которое было осуществлено после лишения Дронсейко полномочий секретаря комиссии, представляется противозаконным действием. Несмотря на показания свидетеля Нешто, который утверждал, что протоколы не изменялись по существу, а туда якобы только вносились сведения о результатах голосования, якобы сохраняемые в черновых записях Рубченкова, протоколы действительно подменялись. Об этом свидетельствует, например сравнение л.д. № 509 и 466.

Свидетель Хрусталева, назначенная секретарем ТИК после освобождения от этой должности Дронсейко, не смогла указать, каким образом к ней попали протоколы заседаний ТИК, в которых якобы содержались пометки председателя ТИК Рубченкова. Кстати, следует заметить, что к показаниям этого свидетеля следует отнестись критически хотя бы потому, что Хрусталева находится в непосредственном подчинении у Рубченкова по основному месту работы.

Не подтверждаются материалами дела и утверждения ТИК о том, что претензии к Дронсейко были высказаны со стороны МГИК. По свидетельствам членов ТИК Нешто и Фрумкина, эти сведения до них были доведены непосредственно Рубченковым; никаких официальных документов МГИК на этот счет они не видели. По утверждению свидетеля Чубарова, имеющаяся в деле выписка из протокола заседания МГИК от 19 февраля 2004 г. не соответствует действительности: Чубаров не высказывал предложения рассмотреть на заседании комиссии вопрос об исключении Дронсейко из состава ТИК. Более того, Чубаров утверждал, что в своем докладе по результатам проверки Дмитровского ТИК он никаких предложений по персоналиям не высказывал; все рекомендации были адресованы ТИК. При проведении проверки Чубаров с Дронсейко не встречался и лично к ней претензий не высказывал. Таким образом, показания свидетеля Чубарова подтверждают, что информация о мнении МГИК относительно Дронсейко, которую распространял Рубченков после заседания МГИК, была ложной, направленной на постоянно преследующую его и его соратников цель устранения Дронсейко из ТИК. Что же касается выписки из протокола заседания МГИК, имеющейся в деле, то я надеюсь, что суд даст ей соответствующую оценку.

Претензий к Дронсейко не возникало вплоть до 10 декабря 2003 года, когда Дронсейко попыталась воспрепятствовать противозаконным действиям председателя ТИК Рубченкова. Как следует из материалов дела (л.д.59), через три дня после голосования на выборах депутата ГД ФС РФ и Мэра Москвы Рубченков собрал “собрание председателей УИК по вопросу контрольной проверки протоколов по выборам депутатов ГД”, на котором, грубо нарушая пункт 9 ст. 69 ФЗГ, п. 12 ст. 82 Федерального закона "О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации", п. 14 ст. 75 Избирательного кодекса города Москвы, потребовал от председателей УИК внести изменения в протоколы УИК. Цитирую (л.д.59): “по итогам проверки было принято решение составления повторных протоколов в соответствии с федеральным законодательством”! Сообщаю, что “в соответствии с федеральным законодательством” (п. 12 ст. 81 ФЗД или п. 9 ст. 69 ФЗГ) “при выявлении ошибок, несоответствий … в протоколах УИК … ТИК может принять решение о проведении в УИК повторного подсчета голосов”. И протоколы УИК в этом случае должны переделываться не в ТИК, а в УИК и заново подписываться всеми членами УИК. Дронсейко, естественно, возмутилась столь грубым нарушением закона и пыталась ему воспрепятствовать (л.д.124 и 189). Следствием этих действий Дронсейко, стал “акт о неудовлетворительной работе” Дронсейко в качестве секретаря комиссии от 10.12.2003 (л.д.59). Акт начинается с объяснения того, почему через три дня после голосования, после того, как все протоколы УИК давно подписаны членами УИК, в них, вопреки закону и возражениям Дронсейко, вносятся исправления, а заканчивается этот акт утверждениями, что Дронсейко, оказывается, и раньше не исполняла надлежащим образом обязанности секретаря, поэтому ее надо освободить от этих обязанностей. Этот документ напрямую указывает реальную подоплеку травли Дронсейко, и, надеюсь, будет учтен при вынесении судебного решения.

16 декабря 2003 комиссией было принято противоречащее закону решение № 19/1 (л.д.105) об обращении в муниципальное Собрание об отзыве Дронсейко из комиссии. Такой возможности в действующем законодательстве вообще нет, по-видимому, руководители комиссии вспомнили законодательство советского периода. Примечательно, что обоснование, указанное в этом решении, уже новое: не подписывала протокол об итогах голосования. Интересно, что скажет представитель МГИК о поручении члену комиссии подписывать составленный с нарушениями протокол об итогах голосования? Понятно, что решение ТИК от 16.12.03 не могло иметь никаких правовых последствий.

Претензии заявителей к Дронсейко, что из-за нее якобы не был вовремя подписан протокол ТИК об итогах голосования на выборах 7 декабря 2003 года, как выяснилось в судебном заседании, не имеют под собой никаких оснований. В судебном заседании 17.02 представители ТИК Скоробогатов и Рубченков, первоначально утверждавшие, что Дронсейко не подписала протоколы, составленные 9 и 11 декабря, впоследствии отказались от этих утверждений, что я специально просил отметить в протоколе судебного заседания.

Заседание 5 января 2004 года, которое в заявлении названо “цирковым представлением”, было практически полностью посвящено рассмотрению вопроса об активной позиции Дронсейко (л.д.23). Как следует из протокола этого заседания, председатель комиссии Рубченков заявил, что он не может работать с Дронсейко, и предложил ей подать заявление о сложении полномочий члена комиссии.

Итак, желание избавится от Дронсейко как члена комиссии появилось давно и, между прочим, до назначения Дронсейко председателем КРС.

Отметим, что противозаконное изменение протоколов УИК на декабрьских выборах было репетицией последовавших в марте фальсификаций, приведших к кардинальному изменению результатов муниципальных выборов, к изменению всей конфигурации местного самоуправления в Дмитровском районе и к грубому нарушению конституционных прав граждан. Это еще один пример последствий безнаказанности, о которых я говорил, когда выдвигал отвод судье и прокурору.

На следующих выборах, проходивших 14 марта 2004 года, Дронсейко также пыталась воспрепятствовать грубым нарушениям закона и фальсификациям, которые осуществлялись руководством комиссии. Она не только выражала свое мнение на заседаниях комиссии, но и неоднократно обращалась в вышестоящие комиссии, в частности шесть раз – в МГИК, в прокуратуру и в суд (л.д.141, 216-272). На большинство своих заявлений в МГИК Дронсейко получала ответ не по существу, что заставило ее обратиться в ЦИК РФ.

Теперь перейдем к претензиям, которые заявители предъявляют Дронсейко как к председателю КРС. Назначена она председателем КРС решением комиссии от 15 января 2004 года. Логику руководителей комиссии, пытавшихся за месяц до этого “уволить” Дронсейко и публично высказавших нежелание работать с ней, можно объяснить только замыслом обвинить в дальнейшем Дронсейко в том, что она не справляется с данным ей поручением. Стоит заметить также и интересное совпадение: вторым членом КРС была назначена Остроумова, которая так же, как и Дронсейко, подавала особые мнения и, по-видимому, является следующим претендентом на лишение полномочий члена комиссии.

Итак, 15 января 2004 года Дронсейко, а также член комиссии Остроумова и сотрудник Управы Р.С.Хромченко были назначены членами КРС ТИК (л.д.17). Полномочия КРС перечислены в п. 4 ст. 65 Избирательного кодекса города Москвы и в п. 1 ст. 60 ФЗГ. Обратим внимание на то, что КРС является не распорядительным, а контрольно-ревизионным органом. Финансовая деятельность ТИК, за которую несет ответственность председатель ТИК, осуществлялась с грубыми нарушениями законодательства, описанными в заявлении Р.С.Хромченко от 18 февраля 2004 года, в котором Хромченко просил освободить его от обязанностей бухгалтера ТИК (л.д.82).

В соответствии с п. 5 ст. 65 Избирательного кодекса города Москвы, все обязанности КРС исполняет ПО ПОРУЧЕНИЮ избирательной комиссии. То же записано и в п. 1.3 примерного положения о КРС, принятого МГИК (л.д. 291-302). Ни одного доказательства того, что такие поручения были, в деле не имеется. Ответ на мой вопрос всем представителям ТИК о том, были ли такие поручения, был отрицательным. Таким же был ответ на этот вопрос свидетелей Хрусталевой, Нешто и Фрумкина. Никаких поручений нет ни в решении ТИК о создании КРС (л.д.17), ни в других решениях ТИК.

В судебном заседании представители ТИК, а также свидетель Хрусталева подтвердили, что после того, как Хромченко сложил с себя полномочия члена КРС, Дронсейко обращалась в ТИК с просьбой о помощи, о том, чтобы КРС был придан дополнительный сотрудник. Однако никакой помощи не последовало.

Пока Дронсейко не заболела, она исполняла те обязанности, которые возложены на члена КРС. В деле имеется акт (л.д.60-63), составленный Дронсейко, о проверке первых финансовых отчетов кандидатов. Л.д.352-353 (хотя у меня есть большое недоверие ко всем документам ТИК, подписанным Рубченковым или Куликовой) говорят о том, что Дронсейко проверила по крайней мере 7 итоговых финансовых отчетов, что не свидетельствует о ее отстранении от деятельности КРС.

Руководители ТИК, имели информацию о нахождении Дронсейко на больничном в периоды с 29 марта по 7 апреля и с 12 мая по 2 июля и в отпуске с 5 апреля по 9 мая. На это время приходится период сдачи итогового финансового отчета (который начинался 16 марта и заканчивался 29 апреля). Получается, что, зная о том, что Дронсейко болеет или в отпуске, руководство комиссии не позаботилось о том, чтобы ее кто-то заменил. Не похоже ли это на целенаправленную деятельность по дискредитации Дронсейко?

В заявлении ТИК и неоднократно в выступлениях представителей ТИК утверждалось, что “из-за несвоевременности, по вине Дронсейко выявления финансовых нарушений ТИК была лишена возможности привлечь виновных к административной ответственности”. В материалах дела имеется письмо из Тимирязевской прокуратуры, в котором сказано, что срок привлечения к административной ответственности истекал лишь 26 августа 2004 года, то есть позже, чем Дронсейко была освобождена от обязанностей члена КРС.

Итак, назначение Дронсейко на должность председателя КРС было провокацией со стороны руководства комиссией и лиц, за ним стоящих; в дальнейшем руководство комиссии никаких поручений КРС не давала, само действий по обеспечению выполнения закона в части проверки и публикации отчетов кандидатов не предпринимало, несмотря на имеющуюся у него информацию о невозможности исполнения Дронсейко обязанностей председателя КРС. Поэтому претензии к Дронсейко, как не исполнившей обязанности члена КРС, не являются обоснованными.

Перейдем к третьему пункту обвинений. Заявляя о систематическом непосещении Дронсейко заседаний комиссии, заявители не утруждают себя представлением достоверной статистики и соответствующих доказательств.

Во-первых, вызывает сомнение заявленное число заседаний, якобы состоявшихся за период с 1 января 2004 по “настоящее время”: 39. Учитывая тот факт, что в соответствии с протоколами комиссии в период с 01 января по 28 марта состоялось 18 заседаний, на период с 29 марта по “настоящее время” приходится 21 заседание. Между тем, первый период включил в себя основные выборы в муниципальное Собрание, а также выборы Президента РФ, а второй период – только довыборы в муниципальное Собрание и время летних отпусков. Протоколы заседаний, якобы состоявшихся с 29 марта, в деле отсутствуют. Есть основания полагать, что большая часть из 21 заседания, состоявшихся после 29 марта, состоялись только в воображении руководителей ТИК и ее партийного идеолога. По данным в судебном заседании показаниям свидетеля Остроумовой “после выборов заседаний не было”, свидетеля Грузновой – после выборов состоялось 4–5 заседаний, свидетеля Киселева – в общей сложности за период с его назначения 13 мая 2004 года состоялось 3–4 заседания. Свидетель Хрусталева (между прочим, – секретарь комиссии) о количестве заседаний в весенне-летний период не помнит, так же как и свидетель Нешто, а свидетель Фрумкин летом в Москве отсутствовал и о количестве заседаний не знает. Протоколы заседаний, начиная с 29 марта 2004 года, за исключением протокола от 12 августа, в материалах дела, да, похоже, и в природе, отсутствуют. Поэтому утверждение о том, что в период с 29 марта по 12 августа состоялось 21 заседание, на 15 из которых Дронсейко отсутствовала, материалами дела не подтверждаются. Скорее всего, господа Скоробогатов, Рубченков и Куликова перепутали с заседаниями ТИК свои и руководства префектуры обсуждения хода судебных разбирательств.

Второе. Болезнь, подтвержденная листом нетрудоспособности, несомненно, является, уважительной причиной отсутствия на заседании. Непризнание этого факта, думаю, будет новым словом в практике российских избирательных споров. Доводы о том, что Дронсейко в период, когда у нее был больничный, посещала заседания суда, а также попытки установить, посещала ли она во время болезни врача или процедуры, ничего, кроме настороженности не вызывают. Особенно, когда они звучат из уст юристов Московской городской избирательной комиссии. А аналогия права, приведенная представителем ТИК, который утверждает, что из норм, связанных с регистрацией кандидата, можно сделать вывод, о том, что является уважительной причиной, а что нет, кажется уж совсем надуманной. С такой аналогией можно пойти и дальше: признать больничный неуважительной причиной неявки в суд, на работу, партсобрание и так далее до полного абсурда.

В третьих, по перечисленным в заявлении семи заседаниям, на которых Дронсейко якобы отсутствовала по неуважительным причинам, моя доверительница дала следующие объяснения, которые подтверждаются материалами дела и которым я склонен доверять:

15.04: она на заседании присутствовала, что подтвердили свидетели Остроумова и Грузнова;

26.02: на заседании отсутствовала в связи с исполнением срочного поручения по работе, о чем известила ТИК;

23.03: о заседании уведомлена не была (лист оповещения этого заседания в материалах дела не представлен; на заседании обсуждался вопрос о распределении ден. средств среди членов комиссии);

29.03: отсутствовала по болезни (л.д.279);

19 и 20.04: отсутствовала в Москве, поскольку была в очередном отпуске (л.д.281);

12.08: была оповещена слишком поздно (в 22:45 предыдущего дня, если даже верить листу оповещения – л.д.53).

Относительно последнего заседания следует особо отметить, что именно на этом заседании решался вопрос о подаче рассматриваемого в настоящем судебном деле заявления, однако Дронсейко не была уведомлена о рассмотрении этого вопроса заранее. Более того, вопрос о лишении Дронсейко полномочий даже не стоял в повестке дня (см. л.д.49). Была нарушена процедура рассмотрения вопросов в избирательных комиссиях, регламентируемая п. 12 ст. 75 ФЗГ. На заседании присутствовали заинтересованные лица, а именно вдохновители и исполнители и нарушений закона, кардинально изменивших результаты муниципальных выборов: депутат Баранова, председатель комиссии Рубченков. Отсутствовали только члены Дронсейко, Остроумова и Грузнова. Последние, по их показаниям, данным в суде, просто не были приглашены на заседание комиссии. Судя по другим показаниям Остроумовой и Грузновой, легко догадаться, по каким причинам их забыли пригласить. Однако на заседании 12 августа присутствовал член ТИК Киселев В.И., давший показания в судебном заседании по данному делу. Киселев показал, что на заседании присутствовала известная всем участникам этого процесса Баранова, по понятным причинам сильно заинтересованная в устранении Дронсейко, а еще один руководитель заинтересованной корпорации - Бедняков – информировал ТИК во время заседания, где же в данный момент Дронсейко находится.

Отдельно обращу внимание суда на сомнительность документов, которые называются листами оповещения (например, л.д.53). Легко понять, что они не могут быть доказательствами, поскольку не содержат подписей лиц, которых якобы оповещали. Действительно, может ли суд, да и другое серьезное учреждение утверждать, что гражданин оповещен, если отсутствует его подпись в повестке? А уж мастерство составления документов “на коленке” с приложением печати ТИК неоднократно было показано в ходе этого и предыдущего процессов. Свидетель Хрусталева сделала важное признание о том, что листы оповещения составлялись не во время оповещения, а позднее. Наличие подобных бумаг в деле ничего не доказывает, хотя и настораживает.

В четвертых, статистика посещений заседаний другими членами комиссии, пожалуй, наиболее ярко свидетельствует о тенденциозном подходе заявителей.

Период с момента назначения Дронсейко 23.10.03 до “настоящего времени” можно разделить на три периода:

– до 01.01.04; за это время состоялось 12 заседаний ТИК; Дронсейко присутствовала на всех заседаниях;

– с 01.01.04 до 29.03.04 состоялось 18 заседаний ТИК, Дронсейко присутствовала на 16 из них;

– период с 29.03.04 по настоящее время: якобы состоялось 21 заседание ТИК; Дронсейко присутствовала на 6 заседаниях.

Если рассматривать период с момента назначения Дронсейко в ТИК и до 29 марта, когда Дронсейко заболела, а затем ушла в очередной отпуск (всего 30 заседаний), то за этот период Дронсейко посетила 93% заседаний, а, например, Рубченков – всего 83% (л.д.185), то есть Дронсейко посещала заседания чаще, чем председатель комиссии, который упрекает ее в систематическом непосещении заседаний.

Даже если положиться на очень сомнительные данные о 21 заседании, якобы произошедшем в последний период, то получается, что за период с момента своего назначения и “по настоящее время” Дронсейко пропустила лишь 34% (2+15)/51) заседаний, а с учетом признанной заявителями “болезни” – она пропустила по неуважительной причине всего 17% (7/(51–10)) заседаний. Такая посещаемость никак не может быть названа “систематическим непосещением”.

Таким образом, и эта претензия заявителей не подтверждается материалами дела.

Два слова о показаниях членов ТИК с правом решающего голоса Остроумовой, Грузновой, Нешто и Фрумкина. Все они подтверждают непримиримое противоречие между руководителем ТИК, постоянно, но неумело нарушающим закон, и принципиальным, реально отстаивающим избирательные права граждан членом ТИК Дронсейко. “Расхлебывать” неумелые фальсификации руководства ТИК и стоящей за его спиной исполнительной власти приходится прокуратуре и судам, что выливается в скандалы и длительные разбирательства. Понятно, что в такой ситуации власть естественно желает избавиться от принципиального члена ТИК, учитывая близящиеся важные выборы в МГД. Все упомянутые свидетели подтверждают естественно возникшую, вытекающую из различия жизненных позиций и ценностей, вражду между руководством ТИК и моей доверительницей. Понятно и разделение членов ТИК на два лагеря в соответствии со степенью их конформизма, приятием ими того или иного стиля поведения в группе. Так что можно с уверенностью сказать, что показания свидетелей Остроумовой, Грузновой, Нешто и Фрумкина ярко высветили истинные причины подачи заявления в суд.

Поскольку Дронсейко отказалась добровольно сложить с себя полномочия, а решение № 19/1 оказалось просто противоречащим закону, руководство комиссии и стоящие за ним лица изучили список оснований лишения полномочий, перечисленный в п. 8 ст. 29 ФЗГ, и пришли к выводу, что наиболее надежным и наименее опасным будет реализация пункта “д”. Решение суда от 4 августа 2004 года существенно укрепило их в этом мнении. 12 августа ТИК, фактически не пригласив на заседание “опасных” членов Грузнову, Остроумову, Дронсейко, приняла свое решение об устранении Дронсейко через суд.

Стоит отметить, что после решения суда от 04 августа 2004 года не только ТИК пожелало избавиться от Дронсейко, но и новое руководство муниципалитета. Началось активное притеснение Дронсейко по службе. Нетрудно понять, что в действительности это звенья одной цепи и деятельность одной кампании лиц. Удаление Дронсейко из ТИК существенно облегчит выдавливание ее с муниципальной службы.

Не могу не остановиться на роли других участников этого процесса: МГИК и прокуратуры. Смею утверждать, что в действительности они в самом прямом смысле являются заинтересованными лицами.

Что касается МГИК, то достаточно посмотреть на консультации юристов МГИК на наших судебных процессах с представителями ТИК и известной псевдопартии, чтобы понять реальное единство интересов этой коалиции. Не буду приводить здесь многочисленных доказательств этого единства, которые у меня имеются. Естественно, что принципиальные и честные члены в избирательных комиссиях этой коалиции не нужны, и она пытается всеми правдами и неправдами избавиться от них. Область ответственности МГИК – региональные, а не местные выборы, но она понимает, что ТИКи играют значительную роль не только в местных, но и в региональных выборах. И относится к ним как к младшим партнерам в своем деле. Зачем, спрашивается, такому МГИК лишняя головная боль с активными членами ТИК?

Объяснения представителя МГИК, акцентировавшего внимание на том, что обязанность члена избирательной комиссии по выполнению поручений и посещению заседаний, не обуславливается в законе никакими другими обстоятельствами, представляются лукавыми (эвфемизм, заменяющий в избирательных комиссиях более определенное выражение), учитывая большое количество реально “полумертвых”, пассивных и малоквалифицированных территориальных комиссий, сформированных МГИК. Говорю это как бывший член МГИК и даже член рабочей группы по формированию московских территориальных комиссий в 2002 году. МГИК не ведет никакой статистики посещаемости заседаний ТИК, а если бы вела, то должна была бы признать, что посещаемость Дронсейко выше средней по Москве. Говоря о невыполнении Дронсейко обязанностей секретаря ТИК и председателя КРС, представитель МГИК, так же, впрочем, как и МГИК в целом, крайне плохо представляет себе ситуацию как по делопроизводству в ТИКах, так и по исполнению ими законов. Чтобы не быть голословным, приведу пример: многие ТИКи до сих пор не выполнили норму о публикации данных по муниципальным выборам.

Наконец, пару слов о московской прокуратуре. Поскольку муниципальные выборы в Москве были отданы федеральной властью на откуп московской, московская прокуратура выступила на этих выборах единым фронтом с имитаторами и фальсификаторами выборов. Опуская многочисленные примеры, которые я могу привести, упомяну лишь об одном вопиющим случае, произошедшем именно с заявителями: зам. местного прокурора Морковина предписала ТИКу Дмитровского района проверить самого себя: не совершал ли он преступления по 142 статье УК, и сообщить о результатах проверки в прокуратуру, чтобы отказать в возбуждении уголовного дела. Так что, есть веские основания полагать, что прокуратура будет и дальше поддерживать травлю моего доверителя.

Я очень надеюсь, что суд, в определенной степени более чем ТИК и прокуратура защищенный законом от давления, примет на этот раз объективное, основанное на материалах дела решение. Шансы остаются, поскольку последствия объективного решения по данному делу не будут иметь столь радикальных последствий, которые могло иметь справедливое решение по предыдущему делу.

This document maintained by lahta-m@votas.ru
Material Copyright © 2001 Вячеслав Румянцев