Общие замечания о российских выборах

За последние 15 лет российское избирательное законодательство изменилось коренным образом и к настоящему времени в целом удовлетворяет международным стандартам избирательного права. В то же время в последние пять-шесть лет наблюдается снижение доверия к институту выборов, а сами выборы все в большей степени становятся имитацией демократической процедуры; ситуация постепенно приближается к советской ситуации “выборов без выбора”.

С середины 90-х годов, то есть приблизительно с того времени, от которого ЦИК отсчитывает эпоху “российской избирательной системы”, возбужденный перестройкой российский гражданин стал сомневаться в том, что “обновленные” выборы являются “высшим выражением его власти”. Социологическая служба “РОМИР”, утверждает, например, что лишь 6,2% российских граждан верят, что “смена власти в стране происходит в результате честных выборов”. А по недавнему опросу Фонда “Общественное мнение” лишь 43% граждан считают, что выборы вообще нужны!

Почему?

Заметим, что российское законодательство практически не изменило систему организации выборов: по закону, как и раньше, выборы организуются и проводятся специальными полугосударственными–полуобщественными органами – избирательными комиссиями. И так же, как и раньше, на практике оказывается, что реальными организаторами выборов являются не избирательные комиссии, а другие органы. Раньше роль реальных организаторов выборов брали на себя райкомы КПСС, теперь этим негласно занимаются структуры исполнительной власти. Отказавшись от государства-партии, советская номенклатура (измененная естественными демографическими процессами) создала партию-государство, впрочем, неформальную, более разнородную по сравнению с КПСС, с более равномерным распределением благ между своими членами. Вопреки конституционным декларациям, в России не создано ни независимой законодательной власти, ни независимой судебной власти. Но определенной видимости демократии мы достигли, и это, в частности, проявляется в наличии формально альтернативных выборов – непременного атрибута демократического государства.

На высшем уровне избирательных комиссий – на уровне ЦИК и комиссий субъектов Федерации – наблюдается процесс постепенной передачи им реальных полномочий от исполнительных органов с одновременной “политизацией” этих комиссий. На средних уровнях – на уровне муниципальных образований – избирательные комиссии чаще всего играют декоративную роль, а реальные функции выполняют гораздо более опытные сотрудники орготделов исполнительных органов.

Эта заметка возникла в ответ на предложение председателя МГИК В.П.Горбунова выразить свое мнение о работе МГИК в юбилейном Вестнике. Нетрудно себе представить глубину различий между этой заметкой и остальными материалами юбилейного Вестника. Занимаясь московскими выборами уже четырнадцать лет и непосредственно участвуя в последние два года в работе МГИК в качестве члена комиссии с правом совещательного голоса, автор этой заметки, с прискорбием констатирует: деятельность МГИК в целом оставляет желать лучшего как в смысле обеспечения свободных выборов, так и в смысле профессионального исполнения бюрократических функций. МГИК в рамках своих полномочий в общем и целом содействовал регрессу, который наблюдался последние пять-семь лет в области построения правового и гражданского общества.

Остальная часть заметки будет посвящена примерам, иллюстрирующим это утверждение.

Несколько предварительных замечаний

В этой заметке я ограничусь наиболее яркими своими впечатлениями именно за последние два года. Однако, не могу не отметить, что славная история Московской городской комиссии гораздо длиннее. Одно из наиболее ярких событий, связанных с МГИК – это незаконное формирование Московской городской Думы в 1993 году. Тогда 31 из 35 депутатов были избраны в Думу вопреки положению законодательства о том, что избранным считается кандидат, набравший голосов больше, чем количество голосов, поданных против всех. То голосование, возможно, выразило протест москвичей против беспрецедентно низкого для России представительства избирателей в законодательном органе государственной власти субъекта Федерации. Маленькая, удобная для Мэра Москвы, Дума и в дальнейшем не вызывала особого доверия у москвичей, а сами выборы в Мосгордуму превратились в “натягивание” явки избирателей (см. об том ниже). Новейшая история московских выборов (или, если хотите, - неофициальный взгляд на эту историю) довольно подробно отражена в книге А.Е. Любарева “Выборы в Москвы: опыт двенадцати лет. 1989-2000”, а также на сайте Межрегионального объединения избирателей www.votas.ru.

Перед тем, что я напишу ниже, хотелось бы отметить, что не все так плохо, как может показаться из дальнейшего. Времена меняются. Оттепель …, постепенно переходящая в застой. Вот, пишу не молоком между строк, а на собственном компьютере. Незарегистрированном в компетентных органах. А когда-то втихаря, на государственном оборудовании размножал “Спецвыпуск к выборам 4 марта 1990 года”. Так вот, в МГИКе у нас атмосфера в общем доброжелательная: и разговоры спокойные, и не выгнали меня ни разу (помню из одной комиссии в 1993 меня, члена с правом совещательного голоса, пытались выставить). Вопросы, которые я вношу в повестку дня, председатель комиссии В.П. Горбунов ставит на голосование. Некоторые предложенные мною поправки принимаются: ну, там запятую вставить, слово заменить (впрочем, надо сказать, что я стараюсь не предлагать таких поправок: время жалко). Бывает, и рюмку коллегиально пропустим (после заседания). То есть, хочу заметить, прогресс налицо; в некоторых комиссиях среда более агрессивная.

Совсем недавно, уже после избрания нового состава комиссии, был один неприятный инцидент: руководство комиссии “вдруг” вспомнило, что я уже полтора года незаконно являюсь членом комиссии. Если не говорить об этической стороне дела, то Горбунов, был, конечно прав: полномочия мои должны были закончиться еще в январе 2002 года. Но меня решили проверить и выдали удостоверение, действительное до конца 2003 года (поэтому я не стал в то время подавать уже подготовленные документы на мое новое назначение в комиссию). Однако, я явно не оправдал доверие, поэтому в новом составе комиссии терпеть меня не хотелось. О чем, собственно, мне и было сказано. Как я вас понимаю, Валентин Павлович!

Занятный случай на дополнительных выборах в Госдуму

Собственно, с момента моего появления в МГИК, крупные выборы были одни: в Мосгордуму 16 декабря 2001 года. Незадолго до этих выборов произошел интересный случай на выборах депутата Государственной Думы по 204-му округу, где я являлся членом окружной комиссии.

МГИК, получив от ЦИК на проведение тех выборов 3 млн.300 тысяч рублей, распределила их следующим образом: себе – 1 млн. 220 тыс. (то есть больше трети), окружной комиссии – 54 тысячи, территориальным – 2 млн. 25 тыс. Самое занятное, что МГИК на тех выборах практически никакой роли не играла! Но она выделила на оплату своих сотрудников 54 тыс. рублей (эта сумма случайно совпала со всем бюджетом окружной комиссии), 300 тысяч – на обслуживание своей оргтехники и приобретение расходных материалов, а также оставила 533 тысячи “в резерве”. Остаток, доставшийся окружной и территориальным комиссиям, МГИК также распределила по статьям своим решением, превысив тем самым свои полномочия.

Как назло, среди членов окружной комиссии оказался автор этой заметки. В отличие от мелких вопросов, касающихся равенства кандидатов и пр., финансовый вопрос задел членов ОИК за живое. Было принято суровое решение об обращении в ЦИК. В МГИК запахло жареным… И МГИК перерешила, урезав свои расходы вдвое.

Выборы в Мосгордуму 2001-го года

Потом началась избирательная кампания по выборам в Мосгордуму. Думаю, что эта кампания оценена еще не в полной мере. Собственно, выборы 2001 года были циничной пародией на то, что в демократических странах имеют в виду под этим словом. Правды ради, надо заметить, что во многом это было обусловлено объективными обстоятельствами: малой численностью Московской Думы и высоким авторитетом Мэра у москвичей. Но факт остается фактом: в одном из наиболее политизированных регионов России были проведены практически безальтернативные и бутафорские выборы. А МГИК коллегиально кивала и поддакивала.

Вообще, численность Мосгордумы представляет собой большую проблему для избирательных прав москвичей. Как мы уже упоминали, “крепкий хозяйственник” Лужков (оказавшийся на деле еще более крепким политиком) под предлогом того, что Мосгордума должна быть не “говорильней”, а хозяйственным органом, сократил в 1993 году этот законодательный (представительный) орган с 500 человек до 35. Тем самым, Москва установила своеобразный рекорд по степени представительства избирателей в органе государственной власти субъекта РФ: нигде больше в России на одного депутата не приходится так много (200 тысяч) избирателей. Уменьшение численности МГД до 35 человек позволило не только обеспечить достойную, соответствующую государственному человеку, жизнь депутата, но и накрепко привязать законодательную веточку московской власти к мощному стволу власти исполнительной. Особенно ярко такая привязанность проявляется во время выборов в Мосгордуму: на выборах 2001 года был достигнут почти абсолютный показатель – 33 из 35-ти депутатов числились в списке, одобренном Лужковым. На выборах 1997 года этот показатель равнялся 27 из 35-ти.

Пройти в Мосгордуму без одобрения московской исполнительной власти практически невозможно (это чуть в меньшей степени относится и к кандидатам в Государственную Думу по московским округам: на выборах 1999 года счет был 11:4 в пользу “списка Лужкова”). Перед выборами 2001 года это достаточно хорошо понимали все московские партии. А партия московского чиновничества понимала, что два-три чуждых ей, но уже знакомых депутата, погоды в коллегиальной Мосгордуме не сделают. Так родился пресловутый “список четырех” - удобная форма расположения политических декораций постперестроечного демократического театра. Московские выборы превратились в ритуальное действие с наперед заданным результатом, в котором приняли участие 30 процентов избирателей и избирательные комиссии.

Московская городская избирательная комиссия потратила 61,68 млн. рублей на то, чтобы убедить избирателей проголосовать (столько же, сколько на проведение самих выборов). Эти деньги ушли на издание красочных транспарантов с лукавыми текстами типа “Каждый москвич может выдвинуть своего кандидата в депутаты” (тираж 100 тыс. экз.) или “Если ты не придешь на избирательный участок, то отнимешь деньги у себя, у своей семьи и всех москвичей – они уйдут на проведение повторных выборов” (тираж 3,361 млн.экз.).

Проблема со “свободными” выборами была снята с помощью “списка четырех”, однако оставалась проблема с явкой, и на нее были потрачены недюжинные силы. Статистика, на которую, естественно, не обратила внимание МГИК, очень занятна и подозрительна. Уровень досрочного голосования вырос по сравнению с выборами 1999 года аж в 3,6 раза, причем уровень досрочного голосования в территориальных комиссиях вырос в 11 раз! Уровень голосования на дому увеличился по сравнению с 1999 годом на 22% (хотя общая явка упала на 36%), а по сравнению с 1997 годом (когда была приблизительно такая же явка) – на 56%. Количество избирателей за период избирательной кампании уменьшилось на 52 тыс. человек, причем в 16-ти избирательных округах “мор” наблюдался прямо в день голосования. Более того, в шести избирательных округах наблюдалось уменьшение численности избирателей уже после окончания голосования! Если читатель думает, что МГИК анализировала эти подозрительные факты, то он глубоко заблуждается. До заседаний МГИК не дошли не только эти факты, но и заявления о принуждении в ходе досрочного голосования, поданные в МГИК.

Статистика, однако, никогда не была весомым аргументом для настоящих юристов. Но и явные нарушения закона при агитации за “список четырех” также не заставили МГИК отклониться от линии защиты списочников от закона, благо только такая позиция позволяла проявить лояльность как к исполнительной, так и к будущей законодательной власти. Между прочим, позже и Мосгорсуд подтвердил правильность поведения МГИК. Председатель Мосгорсуда был, в свою очередь, отмечен почетным знаком МГИК: то ли театр абсурда, то ли инсценировка крыловской басни про петуха и кукушку.

Рассмотрев многочисленные заявления избирателей на нарушения в порядке публикации и финансирования “списка четырех” МГИК (а за ним и суд) пришел к выводу, что обращение, подписанное Лужковым, Шойгу, Немцовым и Явлинским, “не содержит признаков предвыборной агитации”. То есть призыв поддержать на выборах кандидатов, представленных в списке, и слова “За кого ручаются лидеры” агитацией не являются. Никакие аргументы не могли убедить комиссию признать очевидное. Ни непосредственные свидетельства избирателей (на заседании комиссии довольно убедительно выступили пять избирателей), ни тот факт, что сами кандидаты, оплачивая рассылку “обращения четырех” из своих избирательных фондов, фактически признали его агитационным материалом, ни публикации “списка четырех” в московских газетах, оплаченные из избирательных фондов двух богатых кандидатов. Решение МГИК от 15 декабря 2001 года внесло значительную лепту в дискредитацию института российских выборов.

Борьба МГИК за список велась и с другой стороны: путем устранения конкурентов списочников. Очень характерный случай произошел на заседании МГИК 13 декабря 2001 года. Возмущенный член комиссии А.В.Петров (по совместительству – Вице-премьер Правительства Москвы), потрясая газетой “Президент”, потребовал срочного рассмотрения вопроса о нарушении правил агитации со стороны четырех кандидатов, которые в список не входили, но являлись руководителями общественных приемных полномочного представителя Президента РФ по Центральному федеральному округу. Вопрос был срочно внесен в повестку дня и со счетом “12 – за, 1 воздержался” было принято решение об обращении в суд. Поражает и оперативность, с которой МГИК подготовила за ночь свое заявление в суд.

На период избирательной кампании по выборам в Мосгордуму приходится первый опыт моего “законотворчества” в комиссии. До этого мне приходилось работать не менее чем в десяти территориальных комиссиях. Кроме того, в 2000 году состоялся инициированный “Яблоком” беспрецедентный для московского суда процесс о фальсификации результатов в территориальной комиссии “Марьино” (не замеченный Мосгоризбиркомом). Дирижерами всех манипуляций с протоколами участковых комиссий обычно были сотрудники орготделов районных Управ, а члены территориальных комиссий зачастую играли роль статистов. В ноябре 2001 года я предложил МГИКу принять написанную мной “Инструкцию о едином порядке установления итогов голосования в территориальных избирательных комиссиях …”. Сначала такая непомерная инициатива вызвала у руководства комиссии замешательство, проект был принят на осмысление и даже получил благоприятный отзыв от члена комиссии В.В. Молостова. Однако при попытке вставить данный вопрос в повестку дня гневная филиппика В.П. Горбунова отбила у всех членов комиссии желание рассматривать этот проект. Замечу, что важнейшие положения этого документа удалось внести в принятый в следующем году Федеральный закон о гарантиях избирательных прав.

Раздача слонов

Надо сказать, некоторые вопросы не вызывали у меня никакого энтузиазма. Мосгоризбирком неоднократно занимался награждением и поощрением граждан, внесших вклад в стремительно развивающийся процесс демократизации. С этой целью, МГИК даже учредил свою награду – Почетный знак “За активную работу на выборах”. Кроме того, он периодически представлял своих членов к разным поощрениям – от почетных грамот до почетных званий. По этим вопросам решения принимались не просто единогласно, но и без обсуждений. Я незаметно смахивал слезу ностальгического умиления.

Не сомневаюсь, среди награжденных много людей заслуженных, честно выполнявших свою работу. Однако некоторые награждения вызывают отчетливые сомнения. Самым выдающимся награждением, которым до сих пор восхищается вся страна, было награждение после выборов Почетным знаком I степени Председателя Мосгорсуда О.А. Егоровой. Более мелких вкладчиков в становление демократии поощряли более мелкими наградами. Так, заворготделом Управы района “Орехово-Борисово Северное”, некто В.Г. Пекова, которая на выборах в 2000 году руководила территориальной комиссией, где были выявлены фальсификации досрочного голосования, наградили всего почетной грамотой, а ее коллегу О.Я. Калачеву из Управы “Марьино” (см. про этот район выше) - почетным знаком II степени.

О законах

2002 год прошел в Москве без выборов. Это был год внесения изменений в федеральное избирательное законодательство. Эти изменения повлекли за собой необходимость пересмотреть московское законодательство; в 2002-м году началась разработка нового московского избирательного закона и нового закона о Московской городской избирательной комиссии. Вопросы будущего законодательства на комиссии не обсуждались; по-видимому, руководство комиссии не считает нужным обсуждать эти вопросы с членами комиссии. Законотворческий процесс в нашей стране вообще и в Москве, в частности, оставляет желать много лучшего. Написать хороший закон можно только коллективными усилиями, более того, это должны быть усилия людей, представляющих не только различные политические силы, но и различные стили мышления, различные уровни конформизма. В противном случае мы будем иметь то, что имеем – законы с большими пробелами, юридическими неопределенностями и логическими противоречиями.

Избирательное право в России сталкивается с дополнительной трудностью – конституционной нечеткостью разделения предметов ведения между федерацией и ее субъектами. Избирательные законы субъектов Федерации наполовину состоят из прямых цитат, заимствованных из Федерального закона о гарантиях. При этом региональный законодатель зачастую даже в пределах своей компетенции не стремится избежать недостатков федерального закона. Иногда это делается умышленно: юридическая неопределенность – прекрасная почва для неправового государственного управления.

Я не буду здесь более подробно касаться качеств нового Избирательного Кодекса города Москвы, а вот недавно принятый новый Закон о Московской городской комиссии хотелось бы упомянуть. Проект в целом отражает стиль бюрократического законотворчества: компилятивность, избыточность, недоопределенность и заботу о самих себе, любимых. Сравнивая этот закон с предыдущим (от которого, впрочем, он не сильно отличается), можно было бы подумать, что новый закон принимается для того, чтобы закрепить дополнительное социальное и материальное обеспечение членов МГИК с правом решающего голоса. Как будто не существует более острых вопросов о статусе и независимости комиссии, о взаимоотношении ее членов, об организации работы.

13 из 16 статей закона почти дословно списаны из Федерального закона о гарантиях. Творческий потенциал разработчика проявился лишь в статьях, посвященных “санаторно-курортному обеспечению” членов комиссии.

Формирование территориальных комиссий

В конце 2002 года МГИК сформировала 121 территориальную комиссию города Москвы. Стоит заметить, что формирование территориальных комиссий происходило внешне очень демократично. Автор этой заметки был включен в состав рабочей группы по формированию территориальных комиссий. Все представленные заявки были рассмотрены и проголосованы на заседании комиссии.

Были удовлетворены все заявки от четырех, имеющих обязательную квоту, партий – КПРФ, ЛДПР, СПС и Яблока. Ради этого пришлось даже принять решение об увеличении численности некоторых комиссий. Заявки почти во все комиссии подала и партия “Единая Россия”. Хотя эта партия формально не имеет квоты, но при формировании комиссий рабочая группа негласно исходила из обязательности включения кандидатур от этой партии. В некотором роде это был компромисс, связанный с тем замечательным фактом, что реально эта партия имеет две квоты в комиссиях: одну как представитель избирательного блока “Отечество-Вся Россия”, другую – как представитель избирательного блока “Единство (Медведь)”. Для территориальных комиссий это особой роли не играло, так как исполнительная власть могла проводить своих представителей также и через различные общественные объединения и собрания избирателей.

Конкурс в территориальные комиссии был невелик – 1,2 претендента на одно место. Анализ заявок показывает, что довольно большая их часть инспирирована местными орготделами Управ или Префектурами. Хорошо прослеживалась зависимость “заявителей” от их местонахождения в Москве: Южная префектура по традиции использовала “Союз народовластия и труда”, Юго-запад – “Красный Крест” и “Народный дом”, Запад – местные общества инвалидов и многодетных, Северо-Запад – некие “РОСТО” и “МОВОТВСП”, Северо-Восток – Движение “Женщины Росиии”, Восток – “Красный Крест”. Как и раньше, большую активность проявила одна из профсоюзных организаций - “Московская Федерация Профсоюзов”, выдвинувшая 116 кандидатов, 70 из которых являются сотрудниками администрации. Все эти кандидатуры легко получали одобрение МГИК. Наименьшие шансы, как всегда, были у общественных организаций, проявивших “самодеятельность”: Российская объединенная промышленная партия смогла провести 29% своих кандидатов, Народная партия - 4%, а Организация анархистов вообще не получила ни одного места. С уверенностью можно сказать, что московские территориальные комиссии будут и дальше работать не как независимые органы, а как придатки орготделов районных Управ.

При назначении председателей территориальных комиссий мне не удалось убедить членов МГИК, что на этот пост нельзя назначать людей, с именами которых связаны скандалы на предыдущих выборах. Председателем комиссии “Орехово-Борисово Северное” была назначена упоминавшаяся выше В.Г. Пекова. МГИК не смутило не предъявленное мной на комиссии постановление прокурора об обнаружении фальсификаций в руководимой ей ранее комиссии, ни решение окружной комиссии о том, что Пекову нельзя в дальнейшем допускать к работе в избирательных комиссиях.

О Регламенте и стиле работы МГИК

Одним из закрепленным законом принципов деятельности избирательных комиссий является коллегиальность. Коллегиальность по-разному проявляется в комиссиях разных уровней. Если для участковой избирательной комиссии коллегиальность означает открытость действий, совместную подготовку и принятие решений, то в МГИК коллегиальность проявляется в обсуждении и принятии документов, подготовленных руководителями МГИК и ее аппарата, на заседаниях комиссии. Приблизительно таким образом работают все значительные коллегиальные органы: парламенты, коллегии министерств, комиссии при правительствах, Конституционный суд и т.д.

Заметим, что принцип коллегиальности изначально направлен на процесс согласования различных мнений, на повышение качества и представительности принимаемых решений. Однако при некоторых условиях этот же принцип может служить этакой “демократической декорацией”, позволяющей, к тому же “размазать” ответственность за принимаемые решения. Ярким примером “квазиколлегиального” органа являлись Советы в СССР. Технологии работы с коллегиальными органами хорошо отработаны в нашей стране. Российское избирательное законодательство создает благоприятную почву для подобного рода коллегиальной работы избирательных комиссий, и это очень сильно проявляется в МГИК.

Возможно, в Федеральном законе невозможно подробно прописать порядок работы комиссии. Для коллегиального органа очень важен такой документ как Регламент. А для коллегиального органа, в котором представлены различные политические силы, подробный регламент просто необходим. В 2003-м году МГИК решила принять новый Регламент. Автор этой заметки в очередной раз проявил самодеятельность и подготовил свой проект, принципиально отличающийся от проекта, который был подготовлен руководством комиссии. В отличие от проекта руководства, мой содержал минимум цитат из других законов, четкую регламентацию порядка подготовки и ведения заседания, взаимоотношений между руководством комиссии и ее членами, порядок рассмотрения обращений, подготовки решений и голосования, а также упущенное в законодательстве определение понятия “документ комиссии”. Предвидя упреки в отсутствии у меня юридического образования (хотя, надо сказать, это был не первый разработанный мной нормативный документ и не первый регламент), я получил положительное заключение у заслуженного юриста России, кандидата юридических наук Л.Г. Алехичевой.

Все эти усилия оказались почти напрасными. У меня создалось впечатление, что мой проект не читало подавляющее большинство членов комиссии, в том числе и председатель. Что касается последнего, то я делаю такой вывод на основе забавного факта: Валентин Павлович на заседании комиссии предложил, как он выразился, “революционную” идею: отказаться от счетной комиссии при проведении выборов председателя, заместителя и секретаря комиссии. Такая идея была и в моем проекте, причем не просто идея, а прописанная процедура. Когда В.П. узнал об этом, идея была благополучно похоронена.

Некоторые вопросы аргументации

Один прием, используемый председателем комиссии с целью аргументации своих утверждений, выходит за рамки принятых в культурном обществе норм. Этот прием, употреблявшийся при мне по крайней мере трижды, заключается в том, что председатель безапелляционно утверждает, что такое-то положение не соответствует закону. Все три раза подобный прием получал также поддержку заслуженного юриста РФ, члена комиссии О.Н. Рачиковой. И все три раза такое утверждение было неверным. Тем не менее, оно, судя по результатам голосования, было достаточным, чтобы повлиять на решение комиссии.

Напомню кратко обо всех трех случаях.

27 февраля 2003 года В.П.Горбунов утверждал, что полномочия по формированию аттестационной комиссии сотрудников аппарата предоставлены законом председателю МГИК. Подтверждения представлено не было ни на том заседании, ни на следующем, после моего письменного возражения.

8 июля 2003 г. на первом заседании нового состава комиссии В.П. Горбунов на пару с О.Н. Рачиковой утверждали, что на первом заседании комиссии в соответствии с Федеральным законом о гарантиях нельзя рассматривать никаких вопросов, кроме избрания руководителей комиссии. Такого положения в законе нет (впрочем, можно предположить, что Горбунов и Рачикова добросовестно заблуждаются, путая запретительные и разрешительные юридические нормы).

21 августа 2003 г. В.П. Горбунов утверждал, что норма московского закона, устанавливающая дату выборов, противоречит норме Федерального закона. Я не думаю, что В.П. Горбунов, закончивший ВУЗ с приличной математической учебной программой, не понимает значение слова “не позднее”, употребленного в Федеральном законе. Как обычно, расчет делался на безапелляционность заявления.

Все это убеждает, в одном: деятельность председателя во многих случаях обусловлена не стремлением к соблюдению закона, а к достижению определенных политических целей. Комиссия (по крайней мере ее предыдущий состав) в конечном счете оказывается инструментом одной политической силы и не может в полной мере выполнить свои функции по контролю за соблюдением избирательных прав граждан.

Что ждет комиссию в будущем

Несомненно, разросшаяся МГИК будет жить своей аппаратной жизнью, свойственной для структур московской исполнительной власти. Однако я надеюсь, что некоторые члены комиссии, будут принимать активное участие не только в ритуальных действиях, но и работе по существу: при разработке и обсуждении правовых актов, а также осуществляя объективный контроль за соблюдением избирательных прав. Я надеюсь, что деятельность некоторых членов комиссии подтвердит их приверженность декларируемым целям построения правового и гражданского общества.

Пока я буду членом комиссии, неизбежна критика с моей стороны некачественных или политически тенденциозных решений комиссии.

Андрей Бузин
31.08.2003

This document maintained by lahta-m@votas.ru
Material Copyright © 2001 Вячеслав Румянцев